Удерживающий Апокалипсис
Шрифт:
Дорога шла под уклон. Кучер натянул вожжи, удерживая лошадей.
Из-за шторки кареты на улицу выглянуло ухоженное лицо господина, ещё не утратившего бодрости сорокалетнего возраста. Белая бабочка и белоснежная манишка, обрамлённые лацканами строгого чёрного фрака придавали худощавому лицу с прямым тонким носом и глубокими глазами дополнительную свежесть.
Оноре де Бальзак, знаток физиогномии, усмотрел бы в бледности господина неоспоримый признак благородства и утончённой изящности, которые, как отмечают хронисты, постепенно сходят на нет у наших современников, но почему-то полностью не исчезают.
К отодвинутой шторке, подрезав помятую «Оку», из третьего ряда подрулил широкий, как лопата, «БМВ». Из переднего правого окна высунулся жизнерадостный розовощёкий детина с «голдовой» цепью на могучей шее и огромным золотым распятием.
Детина выставил из машины пухлый кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
– Круто, братан! – одобрил он.
– Спасибо, – улыбнулся пассажир во фраке и приподнял чёрный, сияющий в свете дня, цилиндр.
– Где такой рыдван надыбал?
– Да вот, пришлось по случаю, – пожал плечами элегантный пассажир, словно извиняясь.
Сзади «БМВ» засигналили: собиралась пробка. Розовощёкий детина повернул руку назад, убрал большой палец, зато выставил средний.
– Сколько за тачку отслюнявил?
– Сейчас не припомню.
– Кучеряво живёшь! – подытожил детина и убрался в глубину салона.
Иномарка рванула вперёд.
Господин в чёрном глянул в сторону Кремля; достал трость красного дерева с костяным набалдашником и постучал по скамье возницы.
– Да, ваше сиятельство? – обернулся с козлов кучер.
– Долго ещё, Семён?
– Никак нет, ваше сиятельство, уже виднеется.
Пассажир в цилиндре бросил взгляд, куда показывал Семён, откинулся на подушки тёмно-зелёного бархатного дивана и положил худые руки на набалдашник трости.
Лошади проскакали мимо гостиницы «Националь». Поток машин свернул налево к Театральной площади, а раззолоченная карета проехала к серому зданию, известному в России и за её пределами по этикетке водки «Столичной». Оба лакея соскочили с запяток. Один откинул обитую бархатом подножку; другой с почтительным поклоном раскрыл дверцу с выписанным тонкой кистью княжеским гербом.
Гулявшие у входа в подземный торговый центр москвичи замедляли шаг, глазея на необыкновенного путешественника.
Тот, кого кучер Семён именовал вашим сиятельством, спустился на выложенную камнем площадку перед гостиницей «Москва». Лакей поддержал пассажира под локоток. Господин сделал несколько шагов ко входу в здание.
Лакей поторопился открыть дверь. Хозяин, не замедляя шага, проследовал в обширный вестибюль и приблизился к неприступного вида швейцару. Господин во фраке прикоснулся тростью к его плечу.
– Любезнейший, – проговорил он приятным баритоном, которому позавидовал бы оперный певец, – мне нужен кров на некоторое время. Здесь есть свободные номера?
– Отель в плохом состоянии, – покрываясь пятнами, пролепетал швейцар. – Скоро пойдёт под снос.
– Благодарю, любезнейший, – молвил гость, оглядывая убранство холла. – Это не имеет значения. Можно поговорить с управляющим? Простите, с администратором.
Растерявшийся швейцар сделал приглашающий жест в сторону стойки. Странный господин двинулся в указанном направлении.
– Здравствуйте, дорогая! – приезжий приподнял цилиндр и одарил улыбкой скучающую тридцатилетнюю женщину в строгом костюме. – Мне нужен хороший номер. Непременно с видом на Кремль. Разве можно, приехав в Москву, снимать иные номера?
Женщина отложила разваливающийся на листы детектив и вопросительно посмотрела на возможного постояльца.
– Вы надолго в столицу? – поинтересовалась любительница выдуманных убийств.
– Не знаю, – гость ослепил администраторшу улыбкой, – как получится, как дела пойдут.
– Если надолго, то лучше остановиться в других отелях, наш скоро снесут.
– Не имеет значения, – повторил господин.
– То есть как?
– Мне нужен трёхкомнатный «люкс» с видом на Кремль и на площадь. Кстати, как она называется?
– Манежная, – выдавила администраторша.
– Манежная? – переспросил потенциальный постоялец и побарабанил пальцами по стойке. – Неплохо, неплохо. Сколько я должен за месяц вперёд?
Господин извлёк из кармана узких панталон старомодный бумажник и зашелестел купюрами. Ошарашенная женщина наблюдала, как путешественник перебирает пальцами пачку банкнот, среди которых мелькали евро, доллары, керенки – их администраторше показывал её старший брат-коллекционер, советские рубли и современная российская валюта.
– Надо заполнить документы.
– Заполняйте.
– Прошу ваш паспорт.
– Простите, запамятовал, – засмеялся гость и полез во внутренний карман фрака, поблёскивая увесистой печаткой.
– Дерюгин Вольдемар Евпсихиевич? – спросила администраторша, открыв красную книжицу с двуглавым орлом.
Гость сделал лёгкий кивок и щёлкнул каблуками.
– Он самый, с вашего позволения.
– Шестидесятого года рождения? – продолжала женщина.
– Так точно.
Справа от фотографии господина Дерюгина Вольдемара Евпсихиевича в графе «Место рождения» значилось: «с.Старая Ладога, Ленинградская обл.». На странице «Место жительства» в штампе отдела внутренних дел было указано: «г.Усть-Лопуханск, ул.Ленина, дом 14. кв. 786».
– Это где ж такой Усть-Лопуханск? – спросила женщина, не отрываясь от записей.
– За Уралом, милочка, за Уралом.
– И там есть дома по несколько сотен квартир в каждом? – добавила она игривым голосом.
– Кто не был в Усть-Лопуханске, – вздохнул гость, – тот зря пришёл на эту землю.
Администраторша подняла глаза на господина. На его лице лежала печать скорбного благодушия.
Движимая понятной любознательностью, работница сферы обслуживания сунула нос на страницу «Семейное положение». Штампа не было.