Удивительное свойство моряков жить под водой
Шрифт:
Люггер Пьера Леграна был уже у самого борта.
– Эй, вы! – крикнул часовой оборванным безоружным людям похожим на стаю голодных собак. – Кто вы? Чего вам нужно?
В ответ бродяги полезли на борт да так ловко, что часовые лишь успели открыть рты от удивления. А закрывали их уже под дулами пистолетов.
Последним из трюма вылез корабельный хирург. Вообще то, врачам и так запрещалось участвовать в абордаже, но в этот раз Томас избежал драки, исполняя особое поручение Леграна.
Когда Пьер во главе своих людей ворвался в каюту, где играли в преферанс, там уже было неспокойно. Боцман отхватил всю ставку и огрызался на первого помощника капитана. По пуле от пиратов получили оба – один в руку, другой в бок.
– Дьявол на мою душу! Что здесь происходит? – выругался капитан, прежде чем на его голову обрушился сильный удар рукоятью пистолета.
Остальным объяснили, что происходит, когда их связали и спустили в трюм. Не прошло и получаса, а судно уже было в полной власти пиратов.
Выяснив, что галеон ни больше, ни меньше, а флагман «серебряного флота», пираты чуть не сошли с ума от радости. Сокровищ было столько, что на них можно было купить половину испанской флотилии. Не говоря уже об огромном количестве запасов воды, продовольствия и оружия.
Это была не просто удача, это был Джек-пот, который выпадает пирату один раз за жизнь. Пьеру сразу нашел, что сказать своим людям:
– Свободные моряки, вы получили, что хотели! Теперь нет никаких препятствий к той жизни, о которой вы мечтали. Мы можем захватить любой корабль, набрать сколько угодно солдат и захватить какой нам приглянется богатый портовый город. Но можем также купить себе и спокойную размерную жизнь, не зная нужды и забот. В Европе, в Южной Америке, в Индии, где угодно. Что бы мы ни выбрали, мы заслужили это. Только отчаянным поступком можно заслужить милость судьбы и уважение товарищей. Ведь было безумием нападать на этот корабль, и если бы мы его не захватили, то так бы и остались храбрыми безумцами. А так мы счастливчики!
И тут Легран стал палить из пистолетов в воздух. В эйфории никто не обратил внимания на Томаса Торна, который, выслушав капитана, взял немного золота, оружие и провизию, скинул всё это в шлюп, спустил его на воду и, перекрестившись, отчалил.
Вот так вот, Валя, как только мы решим, что нам важнее – результат или само движение к цели – то и дело будет на мази. Cetra amittimus dum incerta petimus.
Досочинив письмо, я поглядел на Берю. Тот смотрел сквозь меня, в его зрачках читалась трудная судьба бродяги. Гоняясь за сомнительным, он упускал верное.
24
Вечером я сидел в знакомом баре, где ошивался последние три года. Бармен наливал из бочки в долг. Я радовался за себя и за Берю, которого забрала очередная соскучившаяся по неутомимому мужику подружка. Мучимый легким чувством стыда в целом я был доволен жизнью.
– Послезавтра уезжаю на море, – сказал бармен, – в гробу я видел эту жару. Буду купаться, пить вино, есть шашлык и наплевать на всё.
– И правильно, если сам не решишься свалить отсюда, то тебя унесут на руках прямиком в могилу, – поддакивал я.
Приходу Игорька я обрадовался, как появлению лучшего кормчего, позвал за свой столик и стал рассказывать, как туго продвигается идея с кораблем.
– Может я заигрался? Просто несёт куда-то, а остановиться уже не могу. Конечно, я большой мечтатель. Но дело ведь не в этом?
– Знаешь, Хаксли говорил, каждый должен найти способ жить в этом мире, чтобы не быть его пленником. Жить во времени и не дать ему захватить себя целиком, – сказал Игорёк. – Может быть, ты нашел именно свой способ, и тебе нечего бояться. Просто будь внимателен к мелочам и осторожен.
– Слушай, дружище, у меня уже развивается комплекс неполноценности, когда ты начинаешь говорить, – признался я. – В твои годы я все-таки больше думал о вечеринках и хорошеньких девочках. А Хаксли вроде спасался кислотой?
Игорёк недовольно покачал головой.
– Однажды я подумал, так ли незыблемо стоит Олимп посвященных, – сказал он так, словно однажды подумал о том, что пришла пора пить кефир собственного приготовления, – и сделал вывод, что если хочу попасть туда, начинать нужно прямо сейчас. Поэтому я не отступаю ни на шаг от своей цели приподняться над тяготами жизни через понимание сути простых вещей.
– Если будешь на том Олимпе, свистни, как добраться побыстрее, – сказал я и засмеялся, заметив, что на меня смотрит женщина.
Она сидела за последним столиком в глубине зала и ничуть не смущалась того, что проводит здесь время одна. Женщина была хороша и ухожена, на вид не из тех, кто ежедневно ходит на работу. Она могла быть актрисой или танцовщицей, но скорее просто жила за счёт любовника.
– Мое сознание и тело чисты. А без этого тщетно сдвинуться вперед, только по кругу, – говорил Игорёк.
Но я его не слушал.
Внимание женщины было не случайным. На мне была безрукавка в синюю полоску, и глаза мои блестели, как две Собачьи звезды. Случайностей тут быть не могло.
25
Любовь – она бурная и грозная, как убийство, говорил один из героев Гамсуна. С ней трудно сторговаться и договориться об отсрочке, она делает свое дело уверенно.
Последнее время я жил одной надеждой, что Даша вернётся, и никакая другая женщина не сможет её заменить. В этом было столько боли и слабости, что выход казался близким.
– Что-то ты грустный какой-то, а? – спросила женщина.
Мы стояли возле её загородного дома и целовались, как плюшевые мишутки в детской игре.
– Зайдешь? – спросила женщина.
Она была замужем, на безымянном пальце блестело обручальное кольцо.
– А супруг где? В командировке?
– На работе, – улыбнулась женщина. – Он подводник
– Чем же я лучше подводника? – решив, что она шутит, спросил я.
Женщина нежно провела ладонью по моей небритой щеке.
– Ты похож на Ивэна Макгрегора, – повторила женщина. Первый раз она так сказала, когда мы познакомились в баре. – Он мой любимый актёр.