Удивительный монгол

Олдридж Джеймс

Вдруг Tax оказался перед глубокой канавой, которая протянулась вдоль грунтовой дороги, и цыгане — решили, что здесь-то они его и поймают. Но не тут-то было. Кого угодно, но не Таха. Страдая, очевидно, от мучительной боли, он все же прибавил ходу и перепрыгнул через канаву вместе с проволокой и тащившимися за ней столбами. Канава оказалась такой глубокой, что все висевшее на нем вдруг отцепилось и полетело вниз. Последнее, что видели пораженные цыгане, был хромающий Tax, вместе с Мушкой уходивший по пыльной дороге. Пока цыгане собирались и седлали своих лошадей, Tax и Мушка исчезли в темноте. Больше цыгане их не видели.

Тебя, конечно, интересует, что случилось с маленькой гнедой. Ее поймали примерно километрах в тридцати от лагеря цыган и вернули им, а они сделали из нее водовозную лошадь. Это лучше, чем попасть на бойню, правда? И я так рада, что Мушка осталась верной Таху и бежала вместе с ним.

Так закончилось их первое приключение, в результате которого Tax так серьезно пострадал, что едва мог двигаться. Но он не остановился. Он продолжал идти домой, Барьют, продолжал идти на восток. Все время на восток. Даже непонятно, как ему это удавалось, но хочешь верь, хочешь нет, он и Мушка пересекли Италию и добрались до Австрии, где с ними произошло второе несчастье.

На этот раз они попались леснику с ружьем.

По-моему, им просто не повезло. На горной границе между Италией и Австрией жил старик пастух, у которого было стадо овец и коз. Из-за того, что пограничный контроль там был не очень строгим, старик пас свое стадо то на итальянской, то на австрийской стороне. Сам он был австрийцем, но кое-кто из его родственников жил в Италии. Так часто бывает в горах. Живущие там люди считают горы своим домом и прекрасно знают все тропы.

Однажды вечером старик пастух, перегоняя свое стадо в Австрию через очень трудный горный участок и направляясь на восток, почувствовал, что за ним идут какие-то дикие животные. Позднее он сказал профессору Шмидту (который потом написал обо всем дедушке), что не знал, какие животные шли за ним. Медведей в этой местности не видели уже лет шестьдесят, а кабанов давно всех перестреляли. Но волки были, и по тому, как вели себя собаки, пастух подумал, что, вероятно, это волки. Но единственное, что он знал наверняка, это то, что за стадом кто-то шел и что его животные были очень неспокойны.

Старик торопливо подгонял свое стадо, сожалея, что из-за звона колокольчиков на шеях коз не может слышать, продолжает ли идти кто-нибудь за стадом или нет.

На вершине горного перевала ему наконец удалось увидеть тех, кто шел за стадом. Услышав долгий, похожий на ржанье звук, он оглянулся и при свете луны увидел двух лохматых диких зверей, но не определил, что же это за звери. Ты ведь помнишь, Барьют, что Tax и Мушка небольшого роста, а в той части Европы лошадей такого роста не водится. Tax и Мушка показались пастуху лохматыми и дикими, Tax к тому же тряс головой. Старый пастух решил, что это гигантские волки, и так испугался за себя и свое стадо (и я понимаю его), что, оставив стадо, бросился вниз по склону к маленькой избушке, где жил австрийский лесник.

— Волки! — закричал пастух в ответ на вопрос лесника о том, что случилось (был час ночи). — Бери ружье, лесник, да поспеши, я ведь оставил стадо на собак.

Лесник не очень-то поверил старику, хотя случалось, что, движимые голодом, волки из Италии появлялись в этой части Каринтии и даже нападали иногда на людей. Лесник натянул сапоги и поспешил в темноту за старым пастухом.

Пастух опасался, что, когда вернется обратно, увидит нескольких волков посреди своего мечущегося в панике стада. Но он нашел свое стадо сбившимся в кучу в небольшой впадине и окруженным повизгивающими собаками. Никаких волков не было, не было и виновников переполоха — Таха и Мушки.

Но по встревоженному поведению овец и собак лесник понял, что где-то поблизости находятся дикие звери, и, поверив наконец старику, начал искать волков, а пастух погнал стадо, торопясь достичь безопасного места.

Я спросила дедушку, почему Tax пошел за пастухом и его стадом. Дедушка считает, что Tax, переходя этот трудный перевал, последовал за овцами и козами, подчиняясь своему дикому инстинкту. Дикие животные часто так поступают. Поэтому Tax и Мушка продолжали идти в отдалении за стадом, и тогда-то лесник и заметил их при свете луны, испугавшись их вида. Он не знал, что это за животные, но решил, что дикие и поэтому опасные.

Он спрятался со своим ружьем за большим камнем, в том месте, где тропа сужалась, проходя между скалами. В тот момент, когда «звери» появились на тропе, он прицелился в одного из них и выстрелил. Но как раз в этот момент «зверь» прыгнул вперед, как будто знал, что в него стреляют. Пуля прошла мимо. Лесник выстрелил еще раз, но обе лошади уже мчались вниз по склону, обратив в паническое бегство стадо овец и коз. Затем они скрылись в густом сосняке на склоне горы.

Больше лесник и пастух их не видели.

На следующий день лесник известил о приключении с двумя «дикими зверьми» свое лесничество в Линце, и один из чиновников составил длинный отчет о том, что видели лесник и пастух. Этот отчет попал наконец к профессору Шмидту из Вены, который повидался с лесником и пастухом, расспросил их, а потом написал обо всем дедушке. Но отчет также попал и к некоему доктору Шульцу из зоологического общества Венского университета, и это явилось причиной третьего происшествия.

Доктор Шульц сразу догадался, какие это были «дикие звери», и он, как охотник, отправился их преследовать. В своем письме дедушке он сообщал, что намеревается стрелять в Таха снотворной пулей, такой же, как тогда была у ваших ученых. Но дедушка мне рассказывал, что это не лучший способ для поимки диких животных, потому что только опытный стрелок может попасть в нужное место. Плохие стрелки попадают обычно не туда, снотворная пуля уходит слишком глубоко, и иногда, падая, животное ломает себе ноги или даже шею. Поэтому я очень расстроилась и начала волноваться, когда прочла, что доктор Шульц собирается стрелять снотворной пулей. Дедушка пытался успокоить меня. Чего я реву? Никакого вреда Таху не причинят, шею он не сломает.

— Даже если он не сломает шею, — закричала я, — что будет с Мушкой, когда они поймают Таха? Или тебе все равно, что с ней произойдет?!

Я знаю, это было глупо, но мне почему-то сразу не понравился доктор Шульц. Пусть он и не причинит вреда Мушке, но может просто прогнать ее.

Миссис Эванс услышала, как я спорю с дедушкой, и заявила ему, что он, как всегда, равнодушен и безразличен, и они опять начали твердить друг другу «чушь», и мне пришлось мирить их, и это меня как-то успокоило.

Но дедушка тоже волновался, потому что он вдруг вспомнил, что знает доктора Шульца. Он вспомнил, что доктор Шульц провел много лет в Восточной Африке и что в нем больше было от охотника, чем от ученого.

— Не хочу сказать, что ему нравится убивать. Но он любит выслеживать животных, как это делают охотники, и преследование дикой лошади в Европе, наверное, его больше привлекает, чем поимка Таха для научных целей, — заметил он.

В первом сообщении, которое мы получили от доктора Шульца, говорилось, что он выследил Таха и Мушку в нескольких километрах от австрийской границы с Венгрией. Tax пересек всю Австрию и был почти в Восточной Европе. Он по-прежнему шел на восток. Доктор Шульц писал, что лошади шли по очень необычному маршруту, представлявшему зигзаг (помнишь, что говорил мсье Фанон?). Но одно было очевидно — они избегали переходов через высокие горы и всегда выбирали путь через долины.