Удивительный монгол
Шрифт:
— Это, наверное, потому, что Tax все еще страдает от ран, нанесенных ему колючей проволокой, — решил дедушка. — Или потому, что лесник все же ранил его.
Итак, доктор Шульц продолжал свою охоту за ними, как будто они были дичью, и однажды увидел их, пойдя по следам на мокрой мягкой почве, потому что отпечатки копыт были четкими, а навоз свежим. Когда он заметил их в свой бинокль, был почти вечер. Они лежали в углу заброшенного яблоневого сада в горной долине недалеко от австро-венгерской границы.
Доктор Шульц писал, что ему пришлось прибегнуть ко всем хитростям,
Он писал, что потребовался целый час, чтобы продвинуться на сто метров. Однако он хорошо рассмотрел Таха. У Таха отросла толстая осенняя шерсть, хвост и торчащая грива были очень длинными. Но сам Tax выглядел очень больным и слабым. А Мушка, наоборот, казалась в полном здравии. Ее шерсть была плотной и блестящей. И пока Tax стоя спал, она находилась на страже.
Доктор Шульц решил, что это был самый подходящий момент, поскольку кобылы не так чутки, как жеребцы. Еще сотня метров, и он будет достаточно близко, чтобы стрелять. Но Мушка уже забеспокоилась, и доктору Шульцу пришлось потратить еще полчаса, чтобы подкрасться на пятьдесят метров. Когда же наконец он оказался достаточно близко, то вспомнил, что не взвел курок. Щелчка взводимого курка было достаточно, чтобы разбудить Таха. К сожалению, у доктора Шульца хватило времени прицелиться и выстрелить по убегающим лошадям. Он был уверен, что снотворная пуля попала Таху в левое плечо. Даже в темноте было видно, как он подпрыгнул. Но обе лошади ускакали, промчавшись через сад.
Доктор Шульц не спешил, он знал, что Tax далеко не уйдет. Он, конечно, упадет без сознания через пятьдесят метров. До ближайшей деревни было километра три, и доктор решил нанять там грузовик, чтобы потом отвезти Таха. У него также была веревка, которой он собирался связать ему ноги, пока тот будет без сознания. Поэтому он пошел через сад, посвечивая фонарем, так как уже совсем стемнело. Доктор, абсолютно уверенный, что не промахнулся, был очень удивлен, когда обнаружил, что Tax не упал ни через пятьдесят, ни через сто метров.
Tax вообще не упал. Но почему?
Доктор Шульц не знает. И хотя он провел в поисках всю ночь и весь следующий день, Таха и Мушку так и не удалось обнаружить. Он даже не мог найти их следов, так как почва там была сухой и твердой, а склон очень крутым, и на этот раз они каким-то чрезвычайным усилием, очевидно, вскарабкались наверх и скрылись.
Вот и все, что смог сообщить доктор Шульц. Tax со снотворной пулей в плече карабкается по горам. И если ты спросишь, почему снотворная пуля так и не подействовала на него (и все задают этот же вопрос), то дедушка считает, что Таха спасла его толстая шерсть. Но я не уверена. Может быть, у него хватило сил, чтобы найти удобное место и спрятаться там. А может быть, он ушел в горы и умер там. А может, доктор Шульц убил его, а потом сказал, что Tax исчез, хотя дедушка очень сердится, когда я говорю так. Это пока все, что мы о них знаем.
Но если Tax не умер где-нибудь на пустынной вершине горы, они, наверное, продолжают идти. Дедушка написал всем венгерским зоологическим обществам с просьбой поискать наших двух лошадей.
Как, по-твоему, Барьют, сколько они еще могут идти, даже если Tax и способен передвигаться? Теперь мне хочется, чтобы кто-нибудь поймал их, чтобы Таху была оказана по мощь.
Иначе…
Миссис Эванс зовет меня, чтобы я помогла ей мариновать огурцы с помидорами, я чувствую, как пахнет горячим маринадом.
Прими от всех нас большой привет и наилучшие пожелания, Барьют, а я обещаю немедленно написать тебе, если узнаю что-нибудь новое.
Твой, как прежде, друг
Китти.
P. S. Пока добавить нечего. Спешу. Обожаю маринованные огурчики миссис Эванс.
К
Здравствуй, Китти!
Когда тетя Серогли прочла нам твое письмо, мы все согласились, что Таха необходимо поймать, чтобы остановить, иначе он погубит себя и Мушку.
И все равно, Китти, мы не можем не восхищаться Тахом. Папа все покачивает головой и повторяет: «Настоящий конь! Он будет идти и идти. Он скорее сдохнет, чем сдастся. На это способна только монгольская лошадь».
Но мама напомнила ему, что Мушка не монгольская лошадь и что она тоже продолжает идти. И еще мама сказала: «Наверное, только маленькая английская кобылка может быть так предана своему ДРУГУ».
Во всяком случае, не могу поверить, что Tax погиб. Он никогда не смирится. Он где-нибудь живой, но где?
Пока мы рассматриваем карту и надеемся на лучшее. Все наши шлют вам свой привет и, как всегда, особый привет от моей мамы твоей миссис Эванс.
Твой старый друг
Барьют
P. S. Мне тоже нечего добавить. Вообще-то не очень весело, правда? Пока больше написать нечего.
Б
Здравствуй, Барьют!
Просто невероятно! Этому трудно поверить, но спустя четыре месяца мы все-таки получили известие из Венгрии, и дедушка немедленно вылетел в Будапешт. Он уже вернулся. Но должна сказать тебе сразу: он не привез с собой ни Таха, ни Мушку. Он привез длинное письмо, в котором рассказывается обо всем, что с ними случилось.
Оно от венгерской девочки по имени Като Кошут. А поскольку будет лучше, если ты все прочтешь сам, я прилагаю копию перевода, который сделали в университете Свонси:
«Здравствуй, Китти Джемисон!
Твой дедушка все рассказал мне о твоей пони Мушке и диком жеребце Тахе. Поэтому я пишу тебе, чтобы ты поняла, как я отношусь ко всему тому необычному, что произошло, и как я познакомилась с этими лошадьми.
Я — мадьярка и живу с родителями, зовут меня Като Кошут. Но живу я не в доме, так как мои родители работают в передвижном цирке шапито, разъезжая по стране зимой и летом. У нас есть карусели, качели, тир, акробаты, борцы и силачи. Мы выступаем с лошадьми (их две), а также катаем детей на пони.