Удовольствие Темного Принца
Шрифт:
— Нет! — выкрикнула Люсия, в то же время неотрывно глядя на его губы и облизывая свои. Бедра валькирии предательски качнулись к нему, отвердевшие соски острыми бугорками отчетливо проступили на красной рубашке. — Отпусти меня!
— Черт тебя побери, Лауша!
Резко развернувшись, оборотень двинул кулаком в стену, пробивая дыру насквозь.
— Чего ты хочешь от меня? Скажите мне, почему у тебя слова так расходятся с поступками! Почему ты так сладко откликаешься, а затем пугаешься до одури? —
Люсия отступила.
— Я не могу. Причину ты не поймешь.
Успокой ее. Будь нежен. Она познала страх…
Валькирия выглядела удрученной и хрупкой. Как бы ни хотел Гаррет насладиться победой, инстинкт заставлял его не просто взять ее любой ценой, но и понравиться ей.
Когда она спрятала лицо в ладонях, ликан обеспокоенно нахмурился.
— Ну же, не переживай так. — Гаррет, придерживая согнутым пальцем ее подбородок, приподнял его. — Поклянись Ллором, что ты никогда не захочешь увидеть меня снова. И я уйду. Это все, что тебе нужно сделать, чтобы завершить эту гонку.
Какая авантюра.
Какая ложь…
Произнеси это!
Люсия открыла рот для ответа, собираясь выпалить МакРиву, что ей необходимо, чтобы он ушел из ее жизни и больше не возвращался. Сказать, что не хочет его и не захочет никогда. Но все обвинения оборотня справедливы. Гаррет волновал ее до глубины души, и решимость испарилась так же легко, как и ее самоконтроль. Валькирия знала, что у нее нет ни единого шанса убедить себя в обратном.
Черт побери, скажи, что ненавидишь его! Слова не шли. Когда она отвела от него взгляд, Гаррет мягко произнес:
— Прими это смело, девушка. Покорись моей воле. Я буду внутри тебя этой ночью.
— Я стану защищаться.
— Ах, да мы оба знаем, что ты растаешь для меня. Один поцелуй, и ты — моя.
МакРив наклонился, чтобы поцеловать ее ушко.
Только не уши…
Соски Люсии затвердели еще сильнее. Ей захотелось выгнуть спину и потереться вершинками о грудь ликана.
— Невозможно, — прошептала она.
Прежде чем Люсия успела возразить, оборотень подхватил ее на руки.
— МакРив, нет!
Пинком закрыв балконную дверь, Гаррет понес девушку к постели.
— Я не могу пойти на это! И не стану этого делать.
Как только Гаррет опустил ее на кровать, Люсия мигом вскарабкавшись к изголовью, прижала колени к груди.
— Я не позволю тебе заняться со мной любовью.
— Ах, женщина! — МакРив яростно запустил пальцы в волосы. — Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.
— Даже если бы это
— Это правда.
— …я не могу. Не сейчас.
— Это не твои «критические дни». Я знаю.
— Фу. — У валькирий не было менструаций. — Ты здесь единственный, у кого ежемесячный цикл, оборотень.
Гаррет нахмурился:
— Что тогда?
— Ты когда-нибудь слышал о скадианках?
Гаррет на мгновение задумался:
— Ага. Мужененавистницы. Как амазонки, но более жестокие. И со стрелами.
Люсия приподняла бровь:
— Так получилось, что я поклоняюсь великой охотнице Скади.
Поклоняюсь, но иногда ненавижу ее.
— Ты? Нет, ты не можешь. Скадианки жили много веков назад.
— Мне больше тысячи лет, — ответила Люсия. — Скади дала мне лук.
И мои способности. Но с таким же успехом может забрать их обратно. Она долго ждет этого.
— Я храню целомудрие в ее честь.
О, адово пламя, нет.
— Ты это серьезно?
— Да. Я принесла обеты, МакРив. Мои мотивы — мое дело, но я никогда не приму в свое тело мужчину. Для меня это святое.
Закралось подозрение. Не лжет ли она?
— Я никогда такого о тебе не слышал.
Люсия отвернулась в сторону, и прядь шелковистых волос, мягко скользнув, упала на ее лицо.
— Кроме тебя, только Реджин и Никс знают правду.
— Зачем тебе это понадобилось? Жизнь без секса?
В голосе Гаррета сквозило изумление, он едва ли мог осмыслить подобную жертву.
— Еще раз, мои мотивы — мое дело. Но это решено.
— Но от обетов можно легко отказаться.
— МакРив!
— Никогда не примешь в себя мужчину? Ты… девственница?
Гаррет подозревал нечто подобное и не понимал, как к этому относиться. Если он познакомит ее с сексом, не пустится ли Лауша во все тяжкие с другими мужчинами? От этой мысли когти впились в его ладони.
— Я скадианка не с рождения, — ответила Люсия с едва уловимым непонятным душевным волнением в глазах.
Скрытый намек? Выходит, она не является нетронутой. Теперь Гаррет задумался, сколько любовников у нее было.
— Когда ты присоединилась к ним?
— Какое это имеет значение? — воскликнула Люсия.
— Есть же какие-нибудь способы обойти эту твою клятву?
— Скадианки целомудренны. Всегда. Мы должны быть чисты.
— Ты веришь в такую чушь? Что должна оставаться целомудренной или девственной, чтобы считаться чистой? — возмутился Гаррет. — Или что там предпочтительнее? Значит, по-твоему, все матери нечисты?
— Конечно, нет. Но я придаю большое значение вере во что-то вроде высшего предназначения. Это — мое.
Гаррет все еще качал головой, когда Люсия спросила:
— МакРив, что ты считаешь самым священным в мире?