Уездный город С***
Шрифт:
Глава 17. «Взлёт»
Утром Титов чувствовал себя значительно лучше. Правда, ушибленное плечо распухло и ныло, а рука плохо слушалась, и оставалось только радоваться, что рука — левая, а то ни побриться, ни поесть толком. И вообще хорошо ещё, что всё вот так обошлось, одним-единственным ушибом. Бывают же чудеса…
Со сменой повязок помогла хозяйка, которой, конечно, подробности происшествия рассказывать не стали, сославшись на обыкновенную аварию. Прокловой и этого хватило, чтобы всё утро вдохновенно причитать об ужасах прогресса и современного транспорта, который носится как оглашенный, и благодарить Бога, что жильцы не убились.
Титов соглашался почти со всем и почти искренне, даже поддакивал, что лошадей уважает гораздо больше, так что Марфа Ивановна, найдя в нём поддержку и понимание, быстро успокоилась.
— Доброе утро! — просияла при виде поручика Брамс. — Как вы себя чувствуете?
— Доброе, — согласился тот, присаживаясь к столу. Мужчина хоть и прихрамывал, но обходился без трости и оптимистично полагал, что к вечеру и так вполне терпимая боль пройдёт окончательно. — Гораздо лучше, чем вчера, и готов к новым свершениям. А вы как?
— Прекрасно! Какие планы у нас на сегодня?
— Постараемся всё же добраться до «Взлёта», но только не сразу, — со смешком отозвался Натан. — Начнём с прогулки до Департамента, надо же выяснить, как там дела, заодно возьмём служебное авто. Потом в Охранку, поговорить о вчерашнем с Бобровым, и только после этого уже на «Взлёт». Мне не приснилось, вы в самом деле расшифровали умбру на месте удара?
— В общем, да, — кивнула она задумчиво. — Я полночи об этом размышляла, и знаете, у меня какое-то очень странное ощущение от происходящего… — пробормотала Брамс и замолкла.
— Ну-ка, поделитесь, — подбодрил её заинтересованный Титов.
— Только обещайте не смеяться!
— Обещаю.
— Мне кажется, что мы сейчас с вами столкнулись с чем-то таким, чего прежде никогда не видели. Причём не только мы, — неуверенно протянула она.
— Поясните, пожалуйста, — нахмурился Натан, понимая, что Брамс имеет в виду совсем не отсутствие у них личного знакомства с преступником.
— Мне не даёт покоя поведение этого Боброва и две странных умбры, — девушка в задумчивости потёрла лоб. — Он… как бы это сказать? Он будто бы знает что-то такое, чего не знаем мы, и это не какая-то мелочь. Мы сейчас с вами словно… ну словно Рентген, который только-только обнаружил свои икс-лучи! Словно рядом существует целая огромная область неизведанного, к которому мы едва-едва прикоснулись, взглянув вот на эту умбру, и пока даже не сознаём масштабов! — горячо проговорила Аэлита, возбуждённо всплёскивая руками. Но потом осеклась, пару секунд помолчала и закончила хмуро, задумчиво: — Вот только, в отличие от открытия Рентгена, неизведанное оно не для всех.
— Какой… своеобразный вывод, — заметил Титов, задумчиво разглядывая собеседницу: — И вы сделали его всего лишь на основе двух таблиц умбры?
— Вы мне не верите?
— Отнюдь, — отмахнулся поручик. — Для этого нет причин, ваши слова звучат очень убедительно и вполне могут оказаться правдой. Я просто пытаюсь успеть за вашими мыслями и чувствую при этом, что безнадёжно отстаю. Вы умеете удивлять, Аэлита Львовна. То рассеянная и путающаяся в мелочах, а тут вдруг — столь смелый, неожиданный вывод. Впрочем, я вечно забываю, что в вещах вы понимаете куда больше не то что меня, но всех знакомых мне вещевиков… Но всё же поясните подробнее, что именно вас так зацепило в этих результатах?
— Их невозможность, — спокойно пожала плечами девушка. — И вероятность ошибки при этом слишком мала. Бобров вряд ли намеревался пошутить, он показывал сотню раз проверенный результат. И во вчерашних измерениях умброметра я совершенно уверена: я сняла значения два раза и между этими съёмами проверила сам прибор, так что ошибка исключена. Может быть, он после потрясения и потерял в точности, но не настолько! Слишком, до крайности нетипичные цифры!
— Да, я помню, вы еще в прошлый раз что-то подобное говорили, — задумчиво кивнул Титов. — Что ж, вариантов у нас немного, будем выяснять подробности. А поскольку никакого материла для исследований, как я понимаю, у нас нет, остаётся попытаться добыть эти сведения у того, кто ими владеет. В этом нам повезло: мы знаем, к кому идти с вопросами. Но для начала — в Департамент.
На улице в сравнении со вчерашним распогодилось. Слегка потеплело, облака поднялись и поредели, местами обретя тусклый серо-голубой цвет — там, где они вот-вот грозили прорваться чистой синью. Пахло подсыхающими лужами и тополями. Выйдя на крыльцо, сыскари, не сговариваясь, несколько секунд постояли на месте, наслаждаясь утром, которое обещало хороший, светлый день.
Поручику слегка портила настроение низменная мысль о том, что надо выкроить время и заглянуть к портному: вся вчерашняя одежда пришла в негодность, и теперь у него имелся единственный комплект повседневной формы. Конечно, был еще тёмный вариант, «боевой», но беда в том, что предвидеть неприятности Натан не мог, а в обычных обстоятельствах ношение такого варианта формы не поощрялось. Да и сам поручик, хоть и ворчал, а к белому кителю привык куда больше.
— Вы не против немного прогуляться вон туда, до перекрёстка? Хочу купить газету, — предложил Титов. Мужчина хоть и вооружился на всякий случай привычной тростью, но почти не хромал.
— Нет, не против. Знаете, Натан Ильич, я вот еще что подумала… Жалко, что в том доме всё взорвалось. Почему-то мне кажется, мы бы обнаружили там точно такие же следы, как вчера. Я, конечно, не могу ничего доказать, но почти уверена: наше с вами предчувствие связано как раз со странностью умбры этих необычных явлений.
— Интересная версия, — покосился на неё поручик. — Но, насколько я знаю, заметить умбру на расстоянии, да ещё без навыка, почти невозможно.
— Совершенно верно, но ведь это не значит, что она куда-то пропадает и прекращает влиять на окружающие предметы и людей, — логично возразила девушка. — Обычная умбра людей и вещей не вызывает никаких чувств ни вблизи, ни на расстоянии, потому что они окружают нас постоянно, обыденны и привычны. А вот с этим нечто возникает явственный диссонанс, на который мы подспудно реагируем как на угрозу, потому что это нечто новое, незнакомое. В этом смысле её можно сравнить с инфразвуком: его мы тоже не слышим, но всё же реагируем, испытывая безотчётный страх. Это моя теория. Сырая, правда, с множеством пробелов, а проверить и найти ответы я пока не могу, но и опровергнуть её пока нечем. Очень надеюсь, что Бобров и впрямь поможет. Что пишут? — полюбопытствовала она, потому что в этот момент поручик развернул взятую у торговца газету.
— Ничего неожиданного, — отозвался Натан, проглядывая заголовки и, по диагонали, заинтересовавшие его заметки.
«Губернские ведомости» кричали про маньяка и бездействие полиции, а все прочие темы не представляли интереса. Вчерашняя авария, к слову, в печать не попала; да и ничего удивительного, где замешана Охранка — прессе не место. Сложив газету, с тем чтобы внимательнее изучить позже, Титов вновь предложил девушке локоть, и они двинулись в обратный путь.
В двадцать третьей комнате вновь царствовала Элеонора, а в углу тихо сидел Бабушкин со своим пасьянсом. Женщина подняла взгляд на вошедших, несколько секунд их рассматривала, и в это время её тонкие, тщательно выщипанные брови медленно поднимались всё выше.