Угарит
Шрифт:
– Какое интересное имя, – засмеялся царь.
Или все-таки не царь? Вроде, родитель-то его еще жив, судя по тому, что говорили наши попутчики. Значит, наследный принц? Но так даже романтичнее!
– Так значит, ты все-таки не немая. Это замечательно! Так откуда ты взялась тут, прекрасная Йульяту? Говор твой выдает в тебе иноземку еще сильнее, нежели твои кудри и голубые глаза. Ты не похожа ни на финикиянок, ни на дев Египта. А может, ты одна из тех пленниц, кого привозят из полуночных стран? Ну же, отвечай,
Легкое касание обожгло мою щеку, я почувствовала, что ноги мои подкашиваются и невольно оглянулась назад. Тьфу, ну и фантазия у меня, однако! Это ж надо было такую сцену навоображать… А я ведь практически почувствовала его руку у себя на щеке… Спасибо, безумная пчела, еще не уснувшая на зиму, чуть не протаранила меня, вернув из грез к реальности. Тоже мне, царица Шахерезада выискалась, романтическую свиданку под оливами сочинила! Осталось издать специальной брошюрой, название только придумать попривлекательнее и дело в шляпе…
Незнакомец по-прежнему продолжал прогуливаться под деревьями. Меня он, судя по всему, так и не заметил, и очень хорошо. Никакие контакты с местной публикой в мои планы не входили, тем более, без поддержки спутников. Ну его нафиг, еще вляпаюсь в какую-нибудь неподходящую ситуацию, спасибо, не надо! И вообще, с какого перепугу я решила, что это именно Соломон, а не какой-нибудь еще молодой Давыдыч? Тут их, кажется, десятками было принято производить на свет… В общем, убегаю-убегаю-убегаю!
На самом деле, никуда я, конечно, не убежала, а тихо и плавно отступила обратно в комнату, стараясь не привлекать к себе ничье внимание. Судя по всему, Венька еще не закончил с банными процедурами, Ахиэзер тоже куда-то напрочь запропастился. А мне уже страшно хотелось пить, да и перекусить тоже давно не мешало бы. Вот вечно с этими мужиками так, они своим делом заняты, а ты хоть пропадай тут…
49
Но как можно было усидеть на месте, когда… когда где-то здесь, за той дверью, или за этой вот занавесью, что чуть колышется на ветру, в одной из этих комнат – царь Давид?! Тот, чье имя до сих пор поминают в молитвах иудеи и христиане, склоняют историки в своих монографиях и досужие туристы на улицах Иерусалима. И я могу его увидеть! Или не могу? Или ждать, когда появится этот странный наш спутник, неприметный такой, всё уже он тут успел схватить, со всеми познакомиться, всюду стать своим? Что-то не очень он был похож на исследователя, историка, хронодайвера, или как еще это назвать. Скорее уж на спецагента какого-то, серого кардинала. И должны ли мы его слушать? С какой стати? Ну не казнят же меня за попытку переговорить с царем! А во всех остальных передрягах я уже побывал. Выпутаемся как-нибудь…
Я вышел за порог комнаты, бросив Юльке короткое «Подожди, я сейчас». Никого не было в узком коридоре, даже спросить дорогу было не у кого. Стараясь запомнить расположение комнат, я шел, куда глядели глаза – и за поворотом буквально наткнулся на человека моего роста (а в этом мире это была большая редкость, обычно все ниже на полголовы минимум) и уже немолодых лет. По левой стороне лица, прямо от лысого лба и до подбородка у него шел неровный, багряный шрам – и левого глаза тоже не было. Лицо выглядело не безобразным – скорее, угрожающим, волевым, и по всему было видно, что
– Кто ты и откуда? – спросил он с видом хозяина дворца.
Неужто сам царь, пронеслось у меня в голове… но он был один, и, несмотря на все свои шрамы, не выглядел немощным стариком, каким был, по словам всех окружающих, Давид.
– Твой слуга Бен-Ямин из Сокольников.
– Где это? – нахмурил он брови… точнее, правую бровь. Левая оставалась неподвижной.
– Далеко отсюда. Предки слуги твоего оставили землю отцов своих и переселились в чуждую страну, далеко на севере, и долго жили там. Ныне услышал слуга твой, что царствует в Израиле Давид, и пришел, дабы увидеть царя и говорить с ним.
– Царь болен, – кратко ответил он, – а каково твое занятие?
– Я воин от юности своей.
Рассказывать ему про ремонт квартир явно было бесполезно. Но вот зато солдата солдат видит издалека.
– Воин? Так ты пришел высмотреть, где слабые места в нашей земле? Прослышали хозяева твои, что царь болен, и ищут, как бы напасть?
– Нет, господин…
Но я не успел договорить этих слов. Его рука уже выхватывала висящий на поясе меч – а значит, время было не для слов, а для навыков рукопашного боя, когда тело само ищет, куда нырнуть, как подставить подножку, как толкнуть его в плечо. И прежде, чем можно было договорить слово «господин», сам господин оказался прижат к стене, с вывернутой назад рукой, в которой он все так же крепко сжимал свой меч. Мой у меня отобрали еще при входе во дворец, пришлось действовать голыми руками.
Но до чего же крепок оказался этот старик! Не будь я моложе его лет на тридцать, и не будь у него этих пока неизвестных мне шрамов, выбитых позвонков и плохо сросшихся переломов, еще не известно, удалось ли бы мне применить свой прием. Кряжистая дубовая колода – вот на что походило его крепкое, но уже давно не гибкое тело.
– Да, ты воин от юности твоей, – ответил он с кратким смешком, – я хотел испытать тебя. Пусти.
– Обещай, что не причинишь мне вреда, – ответил я и добавил, чуть помолчав, – мой господин.
– Клянусь пред Богом моим, что не причиню тебе вреда, если не будет в тебе найдено никакого зла. А если будет найдено, на всё воля царева, и нет на мне тогда вины за кровь твою.
– И на мне нет вины, – проговорил я, отпуская его, – не держи зла, господин мой, что я защищался. Я не желал причинить тебе боль.
Приветливая улыбка на его обезображенном лице, точнее, полуулыбка, одной только правой стороной рта, выглядела, пожалуй, еще более угрожающе, чем нахмуренная бровь.
– Поступай ко мне в войско, Бен-Ямин. Поставлю тебя над пятидесятком.
– Кто ты, господин?
– Ты пришел во дворец и не знаешь, кто стоит над всем войском царевым? Мое имя Йоав.
Йоав! Полководец царя Давида! Да это даже еще лучше, чем натолкнуться на самого царя. К нему наверняка не пробьешься просто так, без доклада, а теперь я, как д’Артаньян, обрел, похоже, высокопоставленного покровителя при дворе. Вот что значит вовремя и грамотно применить боевые навыки, и главное, без фанатизма! Вывихнул бы ему руку – отрубили бы мне теперь голову или просто прогнали.