Углич. Роман-хроника
Шрифт:
Вопрос был чрезвычайно труден и почти неразрешим. Иван Васильевич проводил долгие беседы с дьяком Посолького приказа Андреем Щелкаловым - кого послать в Крым, и склонить хана к миру. Выбор пал на Афанасия Нагого, и тот с честью выполнил опасное и тяжкое поручение царя. Нагой остановил движение крымских татар на Русь. Иван Грозный был доволен. Не случайно он возвел умного посла начальным человеком Удельной Думы.
Пышные, нарядные хоромы Афанасия Нагого были недавно срублены в Константиновском переулке, неподалеку от двора князей Сицких. В самом государевом Кремле!
Две недели готовился Нагой к приему Ивана Грозного. Он должен закатить такой пир, коего Москва еще и не видывала. Он не щадил ни казны, ни своих измотанных дворовых слуг.
И вот день именин настал. По древнему обычаю хозяин должен был встретить высокого гостя у ворот своих хором, но Афанасий Федорович, ломая старозаветный порядок, встретил великого государя всея Руси на выходе из дворца.
Иван Васильевич с помощью стремянного слуги взобрался на коня и молвил:
– Ну, Афанасий, показывай свои хоромы.
Нагой был без коня. Он шел обок царевой лошади и умильно высказывал:
– Хоромишки мои простые, без причуд и диковин, великий государь. Куда уж мне, твоему холопу, избой своей похваляться.
– Простых хоромишек я еще здесь не видывал. Ты мне обличье Кремля не порти, Афанасий, а то ведь знаешь, на каком переулке прижился, - нахмурился Иван Васильевич.
По телу Афанасия Федоровича пробежал холодный озноб. Намек царя был прозрачным: переулок хоть и назван в честь храма святых Елены и Константина, но прямехонько ведет в самое жуткое место Москвы - Пыточную башню с застенками.
Конь Ивана Васильевича украшен богатым снаряжением. Седельные луки горели золотом. Сидение и крыльца обтянуты аксамитом18. Поверх седла - попона из вишневого бархата, шитая золотом и жемчугами; по краям ее тянется густая золотая бахрома. Подшейная кисть - из шелковых нитей с жемчужной сеткой. Стремена серебряные, чеканные. Гремячие цепи тоже из серебра, с шариками внутри. Попона, закрывающая круп коня, из атлабаса19, полосатая, расшитая золотом и серебром, цветами граната, украшена чеканными вставками с драгоценными каменьями и жемчугом, по краю обшитыми кружевами с кистями.
На охоту и пиры Иван Васильевич обычно ездил без своего царского облачения. Был в кафтане золотого атласа, поверх коего накинут охабень зеленого бархата, расшитый парчовыми вошвами20 и низанный жемчугом; на голове - высокая горлатная шапка из куньего меха.
Впереди царя ехали два десятка оружных стремянных стрельцов в лазоревых кафтанах - из отборной охраны великого государя. Позади - шли пешком знатные князья и бояре в богатых одеждах, члены Удельной Думы.
От царских палат до хором Афанасия Нагого не так уж и далеко: миновать Соборную и Ивановскую площади, двор князя Федора Ивановича Мстиславского - и окажешься в Константиновском переулке.
– А вот и хоромишки мои, великий государь, - скромно молвил Нагой. А у самого глаза озабоченные и настороженные. По нраву ли придется его новый дом Ивану Васильевичу?
Царь остановил глаза и зорко глянул на хоромы Нагого. Афанасий явно прибеднялся. Причудлив рубленый терем! Узорные башни о шести переметах, живописные кровли, крестчатые бока, шатровые навесы над крыльцами с витыми столбами, затейливые решетки, резные петушки…
– Добрую избушку поставил, - вновь усмехнулся Иван Васильевич, и мрачные глаза его чуть потеплели.
У Нагого отлегло от сердца.
Рынды-оруженосцы повернулись к царю. Это были молодые знатные люди, избираемые по красоте, «нежной приятности лица», стройному стану, одетые в белое атласное платье и вооруженные маленькими серебряными топориками. Они ходили перед государем, когда он являлся народу; стояли у трона и казались иноземцам подобием небесных ангелов. В ратных походах рынды хранили государевы доспехи.
«Небесные ангелы» не зря повернулись к царю. Были случаи, когда великий государь вдруг отменял свое решение и, дав знак рукой рындам, поворачивал назад, что означало: царь почувствовал измену, угрозу своей бесценной государевой жизни.
Афанасий Нагой и бояре напряженно застыли. Что будет на сей раз? В последние годы Иван Грозный стал и вовсе подозрителен. Он часто менял охрану, самым неожиданным образом покидал Кремль и торопливо уезжал в Александрову Слободу. А недавно прошел слух, что царь собирается бежать в Англию. (Позднее слухи эти окажутся реальными).
Иван Васильевич окинул исподлобным, всевидящим взглядом бояр, пожевал сухими губами и неторопко спустился с коня.
Афанасий Нагой облегченно вздохнул: царь не повернет вспять. Но впереди ждет еще «поцелуйный обряд». Как бы Марфа Даниловна не подкачала. Уж так-то страшится приезда государя! Как будто поцелуйный обряд был ей в диковинку.
Пиры же на Руси устраивались не только в царском, боярском или купеческом кругу, но также и среди «черных» посадских людей. Поводом для приглашения гостей являлись церковные праздники, например Пасха, Троица, Николин день, или же семейные торжества в связи со свадьбой, новосельем, рождением детей, именинами хозяина и другими событиями.
Оказывая разную степень уважения своим гостям, зажиточный хозяин, задумавший устроить пир, одним посылал приглашение со слугами, к другим ездил приглашать лично. (К царю и боярам Афанасий Федорович ездил сам).
Помещение, предназначенное для пира (столовая или сени), украшались коврами, на столах расстилались нарядные скатерти, на лавках - расшитые полавочники, заранее заправлялись свечи в шанданы.
Столы расставлялись рядами вдоль лавок. Для мужчин отводился особый стол, за коим пировали во главе с хозяином, занимавшим место в красном углу под иконами.