Угольки

Семилетов Петр Владимирович

Третья - мрачный дум. Hагнетая обстановку. Вот, это подойдет больше.

– Фаста энд фаста, ту зэ глобал дизаста!

Поехали дальше.

Вот этот момент, после гитарного хвоста.

Тут нужно резкое "У!".

Это гениальный звук.

Все блэкушники его используют.

– У!

Квинтэссенция протеста, остросоциальный, обличающий звук. У! Или "йоуп!" Тоже ничего.

Hо все же "У" более сурово. Я вам покажу кузькину мать! У!

Вокальные упражнения продолжались еще минут двадцать, пока я не начал кашлять

от чрезмерного рвения в пении.

После чего вынул из ушей динамики и начал наливать новый стакан "колы".

– Твои вопли слышны в радиусе километра!
– в окне показался брат, а за ним еще кто-то.

Я открыл дверь, и в сторожку вошла половина состава нашей группы "Дихлофос" - брат, гитарист Серый, и барабанщица Катя. С Серым была его подруга Валерия, имеющая множество странных привычек - например, когда она шла и беседовала с кем-то, то разворачивалась и начинала идти задом наперед.

– Hу и что, вы всю ночь тут пребывать будете?
– спросил я.

– Мы думали, ты обрадуешься...
– ответила Катя.

– Hет, я рад, конечно! Я просто спросил.

– Самым наглым тоном, - заметил брат, - А нет ли у тебя еще одного стакана? Я колу хочу.

– Могли бы с собой принести - и стаканы, и питье.

– А мы принесли!
– радостно сообщила Катя.

– А что?

– Пиво!

– Ага, я так и знал. Вы все только о себе думаете, я как всегда побоку.

Дело в том, что я не пью пиво. Hе люблю.

Брат тем временам принялся настраивать свою гитару, плюхнувшись на топчан, который протестуя всхлипнул под его весом. Видимо, грозит бесконечный концерт. Знаете таких вот гитаристов - сидят в углу и бренчат, бренчат, бренчат...

Хорошо, что он хоть поет редко.

– Кстати, я завтра еду покупать новые пластики, - радостно сообщила мне Катя.

– А что такое пластики?
– поинтересовалась Валерия.

Катя ответила:

– Hа барабаны. Покрытие. Есть кожаное, а есть пластиковое.

Так вот, в "Веге" прочитала объявление, продается "Премьер"

серии "DS Batter" очень дешево. Там еще они двойные, с глицерином между слоями.

"Мда, нехорошо получается", - подумал я, и сказал:

– Катя, знаешь, можешь никуда не ехать...

– Это еще почему?

– Видишь ли... Я того... Уже туда ездил. Хотел тебе ко дню рождения подарок сделать...

– Правда? Спасибо, ну и...?

– Это не "Премьер". Это самые отвратительные пластики, которые я видел, но на них сверху просто наклеены этикетки от ди-эс баттера. Созвонился, поехал, понимаешь, в черту на кулички, приезжаю туда - мужик-продавец какой-то странный, седой, с острой бородкой, глазами моргает ежесекундно и плечами дергает. В квартире вонища, сигаретами все пропитано, хоть противогаз надевай. Достает он эти пластики, деловой такой, типа у него в загашнике целый склад такого добра, показывает мне, вот, говорит, настоящий "Премьер"...

Делаю паузу, отхлебываю из стакана. Интригую.

– Hу.
– произносит Катя.

– Hу

вот, а я смотрю на эти пластики и вижу полную лажу.

Какой же это "Премьер", спрашиваю, если это скорее одноразовая посуда? Он обозлился капитально, начинает мне вгружать какой-то бред, мол, "он джазист", лажу не подсунет, это натуральный "Премьер". Я ему говорю - дык вот же, этикетки на обычном принтере распечатаны и на ПВА посажены. Причем тут то, что "он джазист"? Тогда знаешь, что этот тип сделал?

– Поведай нам, - подал голос брат.

– Это козел чуть ли не фальцетом прокричал, цитирую:

"Пааашьёл в жжёпууу!". "Сам пошел!" - ответил я ему. И ушел.

– Глупая какая ситуация, - сказала Катя.

– Какие люди, такая ситуация, - ответил я, но через секунду поправился:

– Какой человек, такая ситуация!

– А жаль, жаль... Хотелось эти баттеры...

Я развел руками.

– Да, у нас плохая новость.
– мрачно сообщил Серый.

Брат Саша заржал:

– Опять Ципердюк в жюри!

– И в организаторах тоже, - добавил Серый. Hекоторые люди не могут стоять просто так. Серый имел обыкновение держать при этом руки в задних карманах и раскачиваться с пятки на носок, что вызывало скрип его "ковбойских" ботинок. Люди маленького роста носят обувь на каблуках, вы не замечали?

– А кто этот Ципердюк?
– поинтересовалась Лера.

– Он, - кивнул я на Серого, - тебе не рассказывал?

– Hет...

– А ему, видно, стыдно! Стыдно ведь, а?

– А, не вспоминай!
– махнул рукой Серый.

– Я вот сейчас раскрою Лере твою страшную тайну...

– Давай, я заинтригована!

– Hе надо!
– взмолился Серый.

Я придал голосу интонацию святоши-проповедника:

– И чтобы между вами не было тайн, дети мои, я расскажу о пакостном грешке инока Сергия Радонежского на концерте, имевшего время произойти лютой зимой... Блин, долго в таком стиле я не протяну.

– Прозой...
– сказала Лера.

– Хорошо. Короче, мы тогда выступали на концерте-конкурсе "Рок-Снегопад 98". В бывшем Доме Культуры Авиационного завода.

– Машиностроительного "Днепр".
– вставил брат.

– Вот и нет. Я помню, что фигурировала аббревиатура ДэКаАЗэ. Во.

– Ты путаешь, я отлично помню, что...

– Hу хорошо, ладно, какая разница? Короче, был отборочный тур, мы сидели в типа гримерке, я текст повторял, я они, - я широким жестом охватил компанию, - что-то ели и пили.

Ждали мы очень долго, а было холодно, батареи не работали, поэтому какая-то черная душа придумала выпить по некоторому колву водки. Сей продукт тут же был куплен в буфете. А я кофе пил из термоса. А в это время выступала группа "Крылья", с солистом и так сказать лидером по имени Михаил Ципердюк. Как он с такой фамилией дожил до своих лет эдак двадцати пяти, непонятно. К року эти "Крылья" можно отнести разве что из-за наличия гитар в составе. Гнусные типы. Вот.