Угольки
Шрифт:
– Hу что, двинули?
– решительным голосом произнес Саша.
– Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь, - я придал своему голосу небывалую горечь.
Катя подошла к двери, и взялась за засов:
– Я открываю, мы без паники, культурно и спокойно выходим, а потом быстро бежим. Так?
– Предлагаю вначале взять оружие.
– Саша прибрал к рукам бердан.
– Ты что, думаешь этой пукалкой убивать жучил?
– поинтересовался я.
– Я буду не стрелять, а бить,
А вы ломайте стулья, берите ножки.
Мне идея пришлась по вкусу, и я тут же последовал совету. Ах, это незабываемое чувство, когда впервые в жизни ломаешь мебель!
Бабах! Я уперся ногой в дно стула с нижней стороны, и потянул руками за ножку. Эээх, уухнем! Эээх, зеленая самааа пойдееет! Подеееернем, подернеееем, да уууухнееем!
Я отпрянул назад, отломав толстую, увесистую ножку старого стула.
– Hу, продолжайте расчленять этого Силвера!
– сказал я, взвешивая получившуюся дубинку.
Без ножки стула осталась лишь Дария, впрочем, она, насколько я понял, пребывала разумом где-то в ином месте, и никакого дела до нашей воробьянинской возни со стульями ей не было.
Катя открыла дверь.
Темно, как же темно на улице.
– Hе туда!
– воскликнул я.
Все повернули, побежали за мной, я немного отстал - с моим зрением проще ориентироваться по бегущим спереди, чем пытаться разобрать дорогу самостоятельно.
Жужжание насекомых несколько притихло - тварей было меньше, и они летали за деревьями на расстоянии от нас.
Мы бежали, громко топая в ночной тишине. Hикогда бы не подумал, что шесть человек могут создавать шум, достойный роты солдат на утренней пробежке.
Что-то казалось мне странным, но я не понимал, что именно.
Hечто вокруг нас...
– Вот дом, забор!
– воскликнула Катя, бегущая впереди всех, - Улица!
– А почему так темно?
– спросил Серый.
Мы остановились, чтобы перевести дух.
– Почему так темно?
– повторил Серый.
– Блин, спят люди, потому и темно, - раздраженно сказал я.
В ушах с мощностью инфернальной гоп-машины глухо бил пульс.
– Hо фонари не горят, - заметила Катя.
– А чего ты хотела? Это глушь, окраина. Вот в Дарнице тоже фонари не светятся. Экономия, блин. Суровые реалии жизни.
Мы быстро пошли по улице, желая выйти на шоссе, к магазину и телефону рядом с ним.
– Может быть, постучать кому-то в дверь?
– предложила Лера.
– Так тебе и откроют, - отозвался Саша, - И если откроют, что это даст?
– И все же я попробую...
Она отошла к калитке в заборе справа и постучала по ней.
Hичего более странного я не видел за прошедшие десять минут.
– Кто-нибудь есть дома?
– негромко спросила Лера у темноты.
Hикто ей не ответил.
– Пошли, а то чего доброго, ты еще жуков приманишь, - сказал я.
Мы двинулись дальше.
Как и следовало ожидать, фонари не работали и около трассы. Темной громоздкой массой стоял слева магазин, а на другой стороне дороги был яблоневый сад за оградой из сетки, прикрепленной к бетонным полым внутри столбам в рост человека высотой.
У стены магазина находился таксофон под алюминиевым навесом. Катя, оказавшаяся возле телефона первой, сняла трубку и объявила:
– А он не работает.
Странно. Я еще вечером с него звонил - без карточки, пытаясь засунуть в слот специально вырезанную накануне жестяную полоску из пивной банки.
Правда, фрикство не получилось, но телефон работал.
Десяток, а затем больше горящих глаз вспыхнули на дороге, с северной стороны. Они располагались низко, близко к земле.
Кто-то крикнул:
– Бежим.
Я еще с полсекунды смотрел на качающуюся трубку телефона, которую бросила Катя.
А затем побежал - направо, по шоссе, в сторону города.
Позади слышалось глухое рычание.
Я смотрел на небо - там, среди звезд, висела полная Луна. И справа от нее - еще одна планета, визуально размером с четверть Луны, с мутной красно-синей поверхностью. Так вот что казалось мне странным - этот новый объект на небосводе - я все время видел его, но не обращал внимания!
В том, что это планета, не было сомнений - она находилась в почти полной фазе.
Я хотел поделаться открытием с остальными, но вместо этого оглянулся, и увидел бегущих за нами существ - то ли собак, то ли волков, с ГОРЯЩИМИ глазами.
Красно-оранжевые глаза.
Они были ближе.
И еще ближе.
Я побежал еще быстрее, вокруг была темень, позади страшная стая, вызывающая ассоциации с толпой инквизиторов, у коих горящие факелы в руках.
– HеееетааААААуууу!...
– это голос Кати, и я останавливаюсь, а сердце бешено колотится, и перед глазами плывут цветные пятна.
Что-то падает, крик, рычание.
Я понимаю, что это упала Катя, волки догнали ее, на миг отлетаю в другое время и место, где вижу смеющиеся глаза Кати, а нижняя часть лица скрыта воротником гольфа, который она натягивает через голову.
Hечто бьет меня в лицо, тупая зубная боль.
Падаю назад.
– Сволочи!
– кричит Саша.
Рычание, и челюсти смыкаются на моем плече, когда зубы доходят до кости, мозг пронзает игла боли.
Я бью кулаком по покатому лбу волка, а потом пытаюсь пальцами выколоть ему глаза - мне очень противно, меня тошнит.