Угостите даму кавалером
Шрифт:
– А теперь как? Мы же вон куда от ворот отъехали, – разволновалась она.
– Теперь давай задним ходом, его тоже попробовать надо.
С задним ходом получилось чуть сложнее – надо было ориентироваться по зеркалу заднего вида, но и здесь Алька справилась.
– А теперь потихоньку поворачивай и загоняй во двор... – распоряжалась женщина. – Здесь сильнее руль выкручивай... На газ сильно не жми... вот так... так... Тормози... Ну молодец!
Алька не могла поверить – только что она самостоятельно загнала свою машину во двор! Конечно, этот Раскатов ни за что ей завтра не
Ирина Сергеевна стояла рядом и читала по лицу своей гостьи все ее переживания.
– А говорила – не сможем, – тепло усмехнулась она.
– Это... это не я говорила, – растягивала рот до ушей Алька. – Это ваш сын сказал. Он говорил, что меня вообще на дорогу выпускать нельзя. И ругался, какой черт меня за руль погнал. А я... я же выиграла эту машину! Ну и как же... Ой, надо же – я сама!..
Потом они снова сидели за столом и допивали чай.
– А вы-то откуда с машинами управляться научились? – вдруг спросила Алька. – Вы тоже водите?
– Ну а как же! Меня муж научил... Сначала все ругался, с медведями меня сравнивал... – улыбнулась Ирина Сергеевна каким-то своим мыслям. – Ой, как вспомню! Сижу за рулем, а у самой руки-ноги трясутся, а мой любимый, нет, чтобы поддержать, еще и масла в огонь подливает: «Нет, видно, так и помрешь пешеходом». А ведь научилась... Хотя тоже – сколько я на этих экзаменах натерпелась, пока сдала!
Алька вспомнила свои экзамены и тяжко вздохнула:
– А я, наверное, никогда не сдам. Максим Михайлович говорит, что я не та женщина, чтобы машины водить. Вот у него жена, так она сразу поехала, а я...
– Жена? Это Эрика, что ли? – весело переспросила Ирина Сергеевна. – Да она у него пять лет за рулем, а водить все равно не научилась! Я с ней даже до магазина доехать боюсь! Она ж никаких светофоров не признает! Знаков для нее не существует, а зеркальце только чтобы прическу поправлять! Вот уж ты сказала – Эрика! – рассмеялась женщина, но тут же опомнилась и добавила: – Хотя она у нас замечательная женщина, просто замечательная! И с Максимом они такая красивая пара... Алиночка, давай спать, смотри, как уже темно на улице... Я тебе в той комнате постелила, можешь там располагаться, к тебе точно никто не войдет.
Алька растянула на кровати уставшие ноги и с удовольствием подумала, как хорошо, что эту ночь она проведет не в своей машине. Хоть в чем-то этот Раскатов оказался полезным.
– Да уж, с паршивой овцы... – пробормотала она и тут же заснула.
Проснулась Алька оттого, что кто-то тыкался ей в лицо влажными губами.
«Дениска целоваться лезет, негодяй!» – мелькнула в голове мысль, и Алька вскочила, как ошпаренная.
В комнате, которую ей отвела вчера хозяйка, было настежь распахнуто окно, ветерок играл с легкими шторами, солнце уже грело вовсю, а возле кровати вилял хвостом рыжий Филька и строил уморительные рожицы.
– Это ты здесь вместо будильника, правильно я понимаю? – спросила Алька у пса, и тот от радости рухнул на спину, подставляя для ласк толстенькое пузо. –
– Алиночка! – раздался за дверью вежливый стук. – Ты уже поднялась? А я блинов напекла, пойдем к столу.
Войдя в комнату и увидев мохнатого гостя, она совсем нестрого погрозила пальцем:
– Филипп! Ты должен вести себя достойно, что люди подумают!.. Напугал он тебя, Алиночка?
– Да как же он напугает! Он меня целовал, – фыркнула Алька.
– Ах, ну каков бесстыдник! В первый же день знакомства и с поцелуями! Алиночка, я надеюсь, ты отвесила ему традиционную пощечину?
Алиночка покосилась на белоснежные клыки «кавалера» и созналась:
– Он, конечно, ласковый паренек, но пощечину... Ой, вы знаете, я жутко стеснительная, я просто накрылась подолом.
Так в шутках прошел завтрак, потом Ирина Сергеевна пошла знакомить Алину с двориком, который просто утопал в цветах.
– А что – у вас здесь только цветы? И никаких грядок? – не могла поверить Алька. – И совсем никаких морковок и лука? А свекла? И даже редьки нет?
Ирина Сергеевна только виновато вздыхала:
– Ох, Алиночка, каюсь, никаких грядок. Неинтересно мне, ну что тут поделать. А вот с цветочками могу допоздна возиться.
– И я тоже! – загорелись глаза у Альки. – Вы знаете, у меня дома бугенвиллея растет, мне ее Леночка, подружка, из Греции привезла! Такая красота! А в Греции все улицы вот прямо такими шапками цветут, прямо такими шапками! Я вам привезу ее, мы ее вот здесь посадим, а на зиму снова домой заберем!
– А я тебе... Ой, Алиночка, пойдем, я тебе гортензию покажу! – села на любимого конька Ирина Сергеевна, и очень скоро обе дамы болтали, как две закадычные подружки.
Прощались они совершенно друг другом довольные.
– Я уж сегодня не приеду, – говорила Алина. – Надо посмотреть, что там дома делается, а завтра... так, завтра я в ночную смену, так что... так что послезавтра утром сразу после работы.
– Во сколько ты заканчиваешь? Я тебя встречать буду, пирожков напеку. Я такие пироги со щавелем пеку – пальчики оближешь! Максим по двенадцать штук съедает, – не могла наговориться Ирина Сергеевна. – А за машину не бойся, ничего с ней не сделается. Ты, Алиночка, сейчас вон по той тропинке иди, потом наверх поднимешься, а там уже город.
Алька поблагодарила женщину, потрепала по голове Фильку и легко зашагала по тропке. Уже отойдя на приличное расстояние, оглянулась. Возле ворот все еще стояла Ирина Сергеевна, а к ее ногам прижимался рыжий Филипп.
– Это ж чем надо заниматься, чтобы не выкроить время для родной матери, – ворчала себе под нос Алька. – Вон как женщина по людям истосковалась...
Едва она вошла домой, как на нее тут же накинулся приезжий родственник:
– Алевтина, немедленно в мойку! То есть в ванную! – властно командовал Денис, не давая ей даже раздеться. – Мне сказали, что ты работаешь на химическом производстве, еще чего доброго притащишь в дом ядерную пыль! В мойку... тьфу ты... в ванную!