Уханьский синдром
Шрифт:
Со стороны здания гольф-клуба показался администратор в безупречном фраке с бабочкой, словно внутри шёл концерт камерной музыки для искушённой публики.
Приняв руку охранника, Хосвей спустилась по ступенькам вертолёта и осмотрелась. Ещё с воздуха она заметила, что освещаемые тёплыми лучами закатного солнца поля для гольфа, площадки для отработки ударов, теннисные корты и парковка были пусты. В это вечернее время члены клуба обычно заполняли шикарный ресторан, лаундж-бар и открытую террасу, но на этот раз и там не было никого. Значит, Кросман действительно позаботился, чтобы они были одни. Учитывая заоблачные цены этого элитного заведения, такая забота влетела клубу в серьёзную копеечку.
– С прибытием, мэм, – администратор остановился в нескольких шагах, чуть склонил голову в почтительном жесте и, не обращая внимания на суровых телохранителей, полным достоинства голосом продолжил: – Вас ожидают в приватной секции ресторана, мэм.
Во внутреннем убранстве основного зала отсутствовала напускная роскошь и ставший привычным для богатых заведений Вашингтона и Нью-Йорка дешёвый, граничащий с безвкусицей гламур. Интерьер ресторана был оформлен в аскетичном духе закрытого клуба влиятельных английских джентльменов конца ХIХ века и всем своим видом подчёркивал солидность и серьёзность собирающейся здесь публики. В том же стиле был выдержан и небольшой каминный зал с четвёркой роскошных, обтянутых мягкой замшей глубоких кресел, расставленных вокруг низкого резного столика из красного дерева. В одном из них с развёрнутой газетой в руках сидел пожилой, по-военному подтянутый мужчина на вид лет семидесяти в светлых брюках и фирменном клубном поло. Он отреагировал на произнесённую администратором фразу «Миссис Хосвей, сэр» с чуть заметной задержкой, которая однозначно давала понять, кто здесь хозяин. Выдержав секундную паузу, Кросман сложил газету, свернул её трубкой и отправил в стоящую рядом корзину, где уже лежало несколько экземпляров других изданий.
– Боже! Куда мы катимся, – посетовал он, вставая. – Миссис Хосвей, вы можете ответить мне на этот вопрос?
– Извините, сэр? – немного смутилась директор, не ожидавшая такого начала беседы. Старик вёл себя так, как будто знал её уже давно, а разговор происходил где-нибудь на кухне.
– Я про тот бардак, который творится в мире, – он подошёл к ней и, протянув руку, представился. – Лари Кросман. Можно просто Лари. Проходите, присаживайтесь. Так вот… На этот вопрос сейчас не может ответить никто. Ни госдеп, ни Пентагон, ни полдюжины мозговых центров, считающих себя супераналитиками, ни разведка, – он, опёршись на подлокотники, медленно опустился в кресло и продолжил: – И знаете, я подумал, может быть, ответ есть у вас?
– Именно за этим вы меня сюда пригласили? – Хосвей подозрительно посмотрела на старика.
– В том числе. В том числе, – задумчиво пробормотал тот, внимательно изучая свою собеседницу. – А вы в жизни выглядите ещё более э… жёсткой, чем на фото- и видеоматериалах. Особенно когда чувствуете, что вышли из зоны комфорта.
– Вы изучали моё досье? С какой целью, Лари? – вопреки приличиям, она умышленно назвала его по имени, думая, что это как-то унизит старика, но тот пропустил её укол мимо ушей. Оказавшись в непривычной роли изучаемого объекта, директор почувствовала некоторую неловкость. Обычно она изучала материалы на других людей, зачастую решая их судьбу, а тут старик чуть ли не в домашних тапочках ведёт себя так, как будто она пришла к нему наниматься в горничные.
– Не смущайтесь, пожалуйста. Должен же я знать, с кем имею дело. Про вас, знаете ли, разные слухи ходят. Мне действительно очень важно ваше мнение как главы разведки о сложившейся ситуации в Америке и за её пределами. Не кажется ли вам, что критическая масса проблем неуклонно нарастает?
– С такими выводами сложно не согласиться, – немного расслабилась Хосвей, чувствуя, что они переходят к теме разговора. – Противостояние президента с демпартией и СМИ переросло в открытую конфронтацию. Оно не даёт сосредоточиться на решении внутренних проблем, ослабляет наше внутреннее единство и подрывает глобальное лидерство, давая возможность России и Китаю нарастить своё влияние. К тому же накапливаются серьёзные финансовые риски, растущий госдолг, дефицит бюджета, падение производительности труда и сокращение промышленного производства в пользу финансово-спекулятивного сектора, – после этой фразы она с вызовом посмотрела в глаза собеседнику, ожидая его реакции на такой укол, но тот лишь чуть кивнул, приглашая её продолжить. – Всё это грозит нам серьёзным кризисом, если не экономическим крахом, который на фоне поляризации общества может привести к беспорядкам, а в худшем случае – к гражданской войне и расколу США. Это если в двух словах, сэр. Более полный анализ с выкладками и сценариями вы найдёте в годовом обзоре рисков, подготовленном ЦРУ. Я уверена, вы имеете к нему доступ.
– Читал я этот доклад. И рад, что вы тоже его изучили. Ваш предшественник не очень интересовался ни разведкой, ни вопросами национальной безопасности. Ему было важно попасть в Белый дом, чтобы каждый день мелькать своей толстой никчёмной задницей на телевидении. А вы, я вижу, к работе относитесь серьёзно. Публичности избегаете. Дела делаете тихо, но основательно. Это правильный подход.
– Безопасность Америки – мой приоритет, – ответила директор, чуть было не ляпнув «Спасибо, сэр». Это бы и вовсе поставило её в подчинённое положение. Несмотря на расслабленные манеры, старик производил впечатление опытного охотника, со знанием дела расставляющего ловушки вокруг своей добычи.
– Это хорошо. Это очень хорошо, – проговорил Кросман, задумчиво глядя на свою собеседницу, словно решая, в каком ключе продолжить разговор. – Скажите, как далеко вы готовы зайти, защищая безопасность и национальные интересы Америки?
– Настолько далеко, насколько позволяет американский закон, – уклончиво ответила директор.
– А если потребуется его э… широкая интерпретация? Ваше агентство славится своим гибким отношением к закону. Да и вы лично подходите к нему довольно творчески.
– Я не понимаю, о чём вы. ЦРУ всегда вело и ведёт свою деятельность в соответствии с законами США и основываясь на самых высоких моральных принципах, – выдала Хосвей дежурную фразу, пытаясь лихорадочно прикинуть, к чему клонит старик.
– Конечно-конечно, – понимающе улыбнулся тот. – Но всё же… Иногда трактовка закона и этих самых принципов может зависеть от того, под каким углом их рассматривать. Вот например… Два дня назад в ваши руки попала информация о проекте, который может изменить будущее Америки и всего мира. От вас зависит, как вы ей распорядитесь.
– Какую конкретно информацию вы имеете в виду, – сделала непонимающее лицо директор, приглашая собеседника полностью раскрыть карты, хотя прекрасно поняла, о чём идёт речь.
– Я имею в виду информацию об испытании на территории США человеческого вируса по проекту, который передан в управление вашего зама.
– Хм…, – Хосвей с хитрым прищуром посмотрела на старика. – Судя по вашему вопросу, мой зам очень скверно справляется со своими обязанностями. Частный подрядчик ЦРУ работает над секретной программой, и гражданским о ней знать не положено. Даже таким важным, как вы. Значит, мой зам нарушил внутренние правила со всеми вытекающими последствиями.
– Вовсе нет. Со своей работой он справляется на отлично, – не обратил внимания на очередной её укол старик. – Буду с вами откровенен. Работу Ясона над коронавирусом курирует не Дексон. Этот проект веду я.
– Вы? – не сдержала удивления директор, но тут же спохватилась. – Но у вас на это нет полномочий!
– А кто раздаёт эти полномочия? Президент с мозгами семилетнего ребёнка и амбициями Юлия Цезаря? Конгресс, беспомощно барахтающийся в болоте межпартийных дрязг? Может быть, ЦРУ, которое деградирует год от года, но тем не менее наслаждается полным отсутствием контроля, несмотря на почти непрерывную серию провальных проектов? Может, я кого-то пропустил? – снисходительно улыбнулся Кросман. – Иногда в истории наступают моменты, когда смелые люди берут на себя ответственность за будущее страны и мира. Звучит пафосно, но сейчас как раз такое время. Вы сами отметили, что внутренние и внешние проблемы нарастают лавинообразно. Если ничего не предпринять сейчас, завтра Россия и Китай сметут США на задворки истории. Хочу, чтобы вы поняли. Речь идёт не о понижении статуса нашей страны с уровня глобального гегемона, а о её выживании как государства. Мы не допустим краха Америки, даже если для этого потребуются определённые вольности в интерпретации закона.