Ухо к земле. Миссия в Венецию. Удар новичка
Шрифт:
– Можешь положиться на меня, Чэд.
Едва я повесил трубку, как моя гостья окликнула меня:
– Чэд, дорогой…
Я вздохнул.
– Совсем забыл о тебе. Чего ты хочешь?
– Ты шутил, говоря о таких деньгах, или все это достаточно серьезно?
Я посмотрел на нее и улыбнулся тому напряженному выражению лица девушки, которое никак не вязалось с частым морганием ее светло-голубых, по-детски наивных глаз.
– И не стыдно подслушивать?
– Ты серьезно говорил о четверти миллиона долларов?
Иногда Глория бывала чересчур назойливой и лезла не в свои дела, но у нее
– С тех пор как мы виделись последний раз, кое-что в моей жизни переменилось, – отозвался я. – Я стал финансовым советником мисс Шелли. На этом месте, если действовать осторожно и с умом, можно сделать себе небольшой капиталец.
– Но я всегда слышала, что эта женщина нагоняет на всех ужас, – произнесла Глория, укладываясь в постель.
– Так оно и есть, – небрежно заметил я, – но похоже, мой шарм подействовал на нее. Она едва не соблазнила меня сегодня вечером.
Глория повернула лицо ко мне.
– Что за глупые шутки?
– В том-то и дело, что нет. Хорошо, что я все время соблюдал дистанцию и держался от нее на почтительном расстоянии. Не будь она похожа на сморщенную обезьянку, я бы уже сегодня спал в ее шелковой постели, но, хвала фортуне, женщин у меня более чем достаточно.
– Да ты просто сопляк! – завопила Глория, соскакивая с постели. – Я-то думала, что твой череп, кроме правильной формы, имеет еще и некий минимум мозгов!
Я был настолько удивлен неожиданной реакцией гостьи, что едва не выронил бокал с виски.
– На что ты намекаешь?
– Если бы мужчина, имеющий миллион долларов, пытался соблазнить меня, уж я бы не стала останавливать его, даже если бы у него были деревянная нога и вставные зубы. Что, скажи, с того, что твоя миллионерша страшна, как смертный грех?! При ее деньгах это не может быть препятствием к тому, чтобы затащить ее в постель. Кстати, сколько мадам стоит?
– Я точно не знаю. Где-то около семидесяти миллионов, может, и больше.
– Ого! Семьдесят миллионов! Ты, кажется, уговорил ее доверить тебе распоряжаться четвертью миллиона долларов?
– Да. Что в этом плохого? Подвинься, я хочу лечь.
– Не сейчас. Не уходи от темы, Чэд. Меня это весьма интересует. – Глория вновь соскочила с кровати и принялась вышагивать по спальне. – Так что там произошло сегодня вечером? Не мог бы ты изложить это поподробнее?
Я рассказал о поединке боксеров, о реакции Вестал, о том, что случилось в полутемном коридоре, и о том, как мисс Шелли от меня сбежала.
Усевшись на столе и обхватив колени руками, Глория, не перебивая, внимательно слушала меня.
– Ты объяснился с ней сейчас, когда звонил?
– Я сумел переговорить только с ее секретарем.
– Мог бы проявить и большую настойчивость.
– И не старался. Пусть узнает, что поинтересовался самочувствием, и все. Этого более чем достаточно, не так ли?
– О святой Петр! Как глупы порой бывают мужчины! Когда ты наконец поймешь, Чэд, что женщине этого мало. «Пусть узнает!» Ха! Ей нужно что-то более ощутимое, более весомое, чем твоя вежливость. Знаешь, ты должен послать ей цветы, чтоб они оказались у ее кровати еще
– Ты считаешь, что это неплохая затея? Я не согласен. Чего доброго эта богатая невеста возомнит, что я на нее имею виды. А я не хочу ни ее, ни ее денег. Если б на земле не осталось ни одной женщины, кроме этой, я и тогда не посмотрел бы в ее сторону.
– Да что это с тобой, Чэд? – Глория уставилась на меня. – Ты спишь, видно, раз не понимаешь очевидных вещей.
– На что ты намекаешь своими цыплячьими мозгами?
– Не такими уж и цыплячьими, дорогой, – Глория взяла сигарету и закурила. – Ведь в таком случае и мне перепадут кое-какие денежки. Если бы ты смог заполучить ее миллионы, я сняла бы роскошную квартиру на Парк-авеню, куда ты мог бы приходить и расслабляться.
– У тебя крыша поехала?! – Я вытаращил на свою подружку глаза.
– Неужели ты ничего не соображаешь, Чэд? Некрасивая женщина, в возрасте, встретив тебя, не могла не поддаться твоему обаянию. Да она тебя озолотит, если ты ответишь взаимностью. Играй наверняка! Слушайся моих советов – и через месяц ты женишься на мадам.
– Жениться на ней! – завопил я. – Никогда в жизни! Ты с ума сошла! Ни за какие деньги я не соглашусь быть привязанным до конца дней своих к этой маленькой сморщенной обезьянке.
Глория в упор смотрела на меня.
– Ты только представь, что ты женишься на семидесяти миллионах долларов, – уговаривала меня девушка настойчиво. – Только представь!
Я хотел что-то возразить, но не находил слов.
– Ага! Начинаешь соображать. – Глория заговорщицки подмигнула мне. – Предположим, у тебя появятся определенные обязанности. Неужели они так ужасают тебя? Это же отнюдь не значит, что ты не сможешь развлекаться на стороне. Я всегда буду ждать тебя в тех роскошных апартаментах, которые ты для меня снимешь. А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны. Как ты думаешь, долго ты будешь распоряжаться ее четвертью миллиона? Если ты не затащишь мадам в постель, она будет тосковать, переживать, дойдет, наконец, и до стрессов, и в один прекрасный момент она возненавидит тебя. И уж тут-то она сведет с тобой счеты! Первым делом, под любым предлогом, она лишит тебя права распоряжаться этими деньгами. Но если ты женишься на Вестал Шелли, все: ты купаешься в золоте! Ей только и нужно, чтобы ты хорошо обращался с ней, ласкал, как домашнюю собачку, – и тогда она позволит тебе все, что только душе захочется. Я же тебя знаю, дорогой. Ты можешь быть неотразимым и до такой степени желанным, что ни одна женщина не устоит, чтоб не выполнить любую твою блажь.
– Помолчи, – оборвал я ее. – Дай немного подумать.
Глория покорно замолчала, не сводя с меня внимательного взгляда.
Я уставился в потолок и смотрел на него минут десять, словно там предстояло мне прочесть ответ, от которого зависела моя дальнейшая жизнь. За эти недолгие минуты я и распорядился своей судьбой.
– Ну, так какое ты принял решение, Чэд? – поинтересовалась Глория, когда я, поднявшись с кровати, пошел к столу налить виски.
– Да будет так, – криво усмехнулся я. – В темноте все кошки серы, но семьдесят миллионов долларов – это семьдесят миллионов при любом освещении.