Уход на второй круг

Светлая Марина

— Ты умница — сама разберешься. У тебя все нормально, а?

— Нормально, — она чмокнула его в щеку. — Пошел я.

— Давай. Не грусти, прорвемся.

— Тем и живем, — улыбнулась Ксения, выбралась из машины и поежилась, почувствовав сырость дождливого, совершенного не зимнего вечера. Подняла голову и увидела в знакомом окне знакомый силуэт. Заход на новое действие. Актеры заполняют сцену.

Акт второй. Действие второе.

Характерный хлопок открываемой створки. И черная патлатая голова высовывается

наружу, под дождь. Кажется, этот человек совершенно не задумывался над тем, как выглядит со стороны. Делал то, что ему хотелось тогда, когда хотелось. Только теперь улыбка его была вполне себе ехидной.

— Ого, тебя начали подвозить? — выкрикнул он.

— Каким образом это касается вас?

— А может, я беспокоюсь. На улице дождь, машина во дворе, ты куда-то укатила. А у меня нет твоего номера, чтобы предложить забрать. С этим точно надо что-то делать!

— Мне тоже так кажется. С этим определенно надо что-то делать.

— Предлагаю накормить тебя ужином. Я понимаю, что с кормежкой уже несколько достал. Но я неплохо готовлю, правда, — а еще ему как-то так удавалось выдавать самые немыслимые штуки самым будничным тоном, будто ничего такого. То ли он делал вид, что не слышит ее «отвали», то ли всерьез считал, что это «отвали» ничего не значит. Его настырность выглядела комично, но естественно, в отличие от приставаний Фриза.

— Я имела в виду — прямо противоположное. Пора остановиться.

Он только развел руками в ответ, будто бы она не понимала простейших вещей. Может быть, она и правда не понимала. Как вообще можно понять крайнюю степень упрямства?

— Ну вот не хочу я останавливаться, — сообщил Глеб. — Мне с тобой интересно возиться.

— А мое мнение — не в счет, — подвела итог Ксения.

— Я который день пытаюсь его изменить! — возмутился он.

— Приятного аппетита!

Басаргина кивнула, тряхнула головой, смахивая капли и вышла из поля зрения Глеба.

Усталость ли сказалась или низкое атмосферное давление, но заснула она, как только голова коснулась подушки. И спать бы ей до обеда, если бы не настойчивый звонок в дверь, разбудивший ее поутру.

Ксения очумело села на кровати в кромешной темноте, нашарила телефон и глянула на дисплей. 6:33. В это время звонок раздался снова. Такой же длинный и наглый.

Босиком, в пижаме, со всклокоченными волосами она открыла дверь и зажмурилась в надежде, что у нее галлюцинация. Или она вообще спит — и все происходящее ей снится. Значит, надо лишь сосредоточиться и проснуться!

Она раскрыла глаза снова, но галлюцинация не рассеялась. Кроме того, было очевидно, что проснулась она несколько ранее.

В 6:33.

— Вы совсем офонарели? — прошипела Ксения.

Акт второй. Действие третье, заключительное

Специалист по трубам, плотно упакованный в темно-коричневый пуховик и в меховой шапке, надвинутой на глаза, с выражением лица, похожим на довольную кошачью морду, разве что не облизнулся, разглядывая соседку. Взгляд его смеялся, и он определенно не испытывал ни грамма угрызений совести за содеянное. Скорее напротив, гордился собственной находчивостью — блицкриг в половине седьмого утра, и вот он на пороге ее квартиры.

— Я не офонарел, я на работу иду, — сообщил Глеб. — И пока ты не захлопнула дверь, вот!

С этими словами он протянул ей замысловатый букет из брокколи в обрамлении листьев салата и петрушки.

— Это что? — спросила она, кивнув на овощи.

— Это? — Парамонов тоже глянул на «растительную композицию», а потом обратно на соседку: — А это не совсем цветы и не вполне еда. И вряд ли на них у тебя аллергия, и для фигуры тоже не вредно… И типа внимание. В общем, это мой план «Бэ».

— Всё?

— Не-а. Если будешь выходить, одевайся тепло и чтоб подошва не скользила. Мороз ударил, прикинь, какая там сейчас жесть.

— Теперь всё? Парамонов торжественно кивнул.

— Счастливо оставаться! — рявкнула она совсем не торжественно и хлопнула дверью. Но через мгновение снова ее распахнула, выхватила из его рук букет, и подъезд огласился повторным грохотом закрывшейся двери. Занавес.

* * *

День не предвещал ничего плохого. Была пятница, не 13-е. Булькнувшая эсэмэска «Вам звонили» сообщила о двух звонках с неизвестного номера. Мало ли… Один звонок расценивается как случайный, два… кажется, совпадение. Неважно!

Важно то, что Фриз снова притих. И это временное перемирие могло означать только одно — он вынашивает план мести. Ксения ни разу не сомневалась, что он не принял всерьез ее угрозы. Уж кем-кем, а дураком Фриз не был. И прекрасно понимал, что она блефует. Но и покладистость не входила в число его добродетелей. Сколько еще у нее есть времени?

В общем-то, немного. Еще меньше до экзекуции в виде присутствия на родительском юбилее. Люди, разговоры — все то, что она так не любила.

— Так и социопаткой станешь — не заметишь, — пробубнила себе под нос Басаргина.

И тут раздался звонок. Ксения глянула на дисплей. Тот же номер, неизвестный. Три раза — уже закономерность. Она нахмурилась и приняла вызов.

— Ксения Викторовна? — осторожно поинтересовалась трубка приятным мужским баритоном.

— Да. Чем могу?

— Это Панченко Владимир. Мы с вами как-то встречались у ваших родителей. Помните такого?

«Вас забудешь!» — подумала Ксения и сказала, как могла, вежливо:

— Да, конечно.

Видимо, это ее согласие, что она его помнит, несколько ободрило звонившего и даже было рассмотрено им как некий аванс. Потому что в голосе теперь явно слышалась улыбка:

— И я вас помню, вы были в темно-зеленом, вам очень шло.

— Спасибо, — поблагодарила Ксения и спросила о том, что вертелось на языке с самого начала: — Откуда у вас мой телефон?

— Ваш отец дал. Я предложил подвезти вас в ресторан, ему эта мысль понравилась.

— Боюсь, однако, это не входит в мои планы.

— Вы не идете на праздник? — удивился Панченко.

— Иду, но… — мысли быстро запрыгали в поисках причины для отказа, — но… завтра у меня слишком загруженный день и, вероятнее всего, я опоздаю.