Уходимец
Шрифт:
— Будет ещё жарче. Раздевайся.
— Может, мы будем делать это в яранге? — робкая надежда в её голосе могла растопить самое каменное сердце.
— ЭТО мы будем делать в яранге. Потом. А теперь я накажу тебя так, как это делают люди моего племени.
И Роман залил горячей водой из котелка опущенный в корытце берёзовый веник.
Подождал, пока испуганная Мышка сбросит свой комбинезон, и выбросил его на улицу вместе со своей одеждой. Уложил женщину на принесенную с собой старую шкуру и бросил на раскалённые камни ковшик воды.
— У твоего народа это самое страшное наказание? — Сидя в яранге, Мышка расчесывает у огня промытые
— Нет, так каждую — Роман растерялся, в языке настоящих людей не было понятия «неделя».
— Четыре раза за луну мы все проходим через это — поправился он. А многие и чаще.
— Какомэй! — удивилась Мышка — И кто вас так наказывает?
— Никто. Мы сами. Спроси у шамана, я всю зиму так делал. Мне нравится.
— У меня, наверно, вся кожа слезет! Всю-всю прутьями избил! Сильная Лапа стукнет пару раз палкой, и всё!
Похоже, Сильная Лапа казался ей идеалом доброты и мягкосердечия.
Машка оторвалась от изучения вкусовых качеств куска парной моржатины и посмотрела на Шишагова — не обижает ли суровый вожак её новую подругу? Убедившись, что в прайде всё в порядке, продолжила набивать брюхо.
— Я тебя предупреждал! — вновь проявил суровый нрав Шишагов — хочешь уйти в ярангу Сильной Лапы?
— Нет-нет, не хочу — заспешила Мышка. Повернулась к очагу другим боком, и заявила:
— У Сильной Лапы нет яранги. Он живёт в яранге Каменного Медведя!
— Я всю зиму думал — почему у шамана вся яранга пологами заставлена?
Смотреть на тугую женскую плоть, прикрытую только распущенными волосами, было уже невмоготу.
Роман подошёл к Мышке сзади, отвёл копну густых, чёрных, ещё немного влажных волос и легонько, едва касаясь нежной смуглой кожи подушечками пальцев, провёл от трогательно выпирающих позвонков к плечам. В ответ — короткий вздох, и опущенный на пол гребень. Ну вот, снова напряглась. Руки Романа не желая останавливаться, требовательно, но нежно оглаживают Мышкину спину. Постепенно женщина расслабляется, и Рома, медленно наклонившись, начинает целовать её шейку, теребить губами мочки ушей. Вдруг Мышка подаётся назад, прижимаясь спиной к его животу, и трётся щекой о его заросший бородой подбородок. Мужчина подхватывает её на руки и несёт в спальный полог. Какое-то время из-за меховых стенок доносятся только шёпот на двух языках и неровное дыхание, затем женщина начинает постанывать. Замершая на своём лежаке Машка, вытянувшись, впитывает совершенно новые для себя эмоции.
— Как я теперь пойду собирать съедобную траву и коренья? — удивительно, но в женском голосе не слышно недовольства, она определённо гордится собой.
— Вчерашних хватит ещё на несколько дней — отвечает Роман, и в его голосе звучит довольная усталость. Ему определённо неохота ничего делать. Но в дверную покрышку уже скребут. Выглянувшая из яранги Мышка с кем-то шепчется, потом спрашивает у Романа:
— Старшая жена Сильной Лапы просит помочь им обрабатывать моржовые шкуры, которые охотники привезли с лежбища. Можно я пойду с ними?
В Мышкином голосе звенит такая потребность делиться информацией, что удерживать её нет никакого желания. Всё равно к шаману надо идти, Шишагов самым позорным образом второй день пропускает занятия. Медленно одевшись, Роман выбрался из жилища и в сопровождении верной Машки направился на поиски старика. Удивительно, но попадающиеся на встречу псы уступают Махе дорогу, не проявляя особой агрессивности.
Шаман вышел Роману навстречу уже за третьей ярангой. «Следили за мной, что ли? То-то детвора прыснула в стойбище, когда я из яранги вылез. Я решил — боятся, а они с докладом помчались». Между прочим, все дети в стойбище были старше пяти лет, либо до года, рождённые уже на тёплом берегу. И вовсе не было стариков, если не считать Каменного Медведя, но он-то старик только на словах, можно сказать, титул такой. Маленьких и слабых поголовно унёс голод.
— Думать и говорить ещё можешь? — вместо приветствия заявил старый сводник — Устроили в стойбище развлечение, бабы сначала хотели всем скопом Мышку выручать идти, да зверя твоего забоялись!
— Сам виноват, знаешь же, что я, кроме тебя, людей больше двух зим не видел — буркнул Роман — Здравствуй, учитель.
— Здравствуй. Пошли, пошли к моей яранге, там сложен металл, который привезли этот раз с тёплого берега, много!
В самом деле, у яранги Каменного Медведя сложены небольшой грудой медные и бронзовые котлы, сломанные ножи и копейные наконечники, колокольчики и прочий металлический скарб. По большей части бронзовый, но довольно часто попадается и железо, достаточно мягкое, сырое. Отдельно лежат несколько доспехов и шлемов — шлемы в основном смяты, а обшитые бронзовой чешуёй кожаные куртки, обязательно прорублены или пробиты молодецким ударом копья. «Между прочим, надо будет к отплытию какой-нибудь доспех сочинить, я ведь в те края собираюсь, подстрелят, как куропатку, и кончится моя одиссея»- подумал Роман, рассматривая один из комплектов». Нашлась и ещё одна кольчуга, копия той, что ржавела в яранге Каменного Медведя.
— Учить будешь Голодного Лосося. Ему в походе жилу на ноге стрела попортила, хромает сильно. Охотник он теперь плохой, а так будет при деле. Сила в руках осталась.
Роман кивнул, соглашаясь.
— Учитель, металла больше, чем было в прошлый раз, но всё-таки не бесконечно. Вы определитесь, сколько чего вам в хозяйстве нужно, потом посмотрим, что я смогу сделать. Будем делать — будем учиться.
Возвращаясь после знакомства с Голодным Лососем и совместного посещения кузницы, Шишагов увидел в группе слушательниц Мышку. Судя по жестам, она рассказывала им о не совсем удачной рыбалке. По крайней мере, именно так знакомые Роме рыбаки показывали, какая именно рыба сорвалась у них с крючка.
Что Романа поражает в настоящих людях, это количество талантливых личностей. По его оценке их было процентов сто, не больше. Не только Голодный Лосось, который, между прочим, уже почти стал Хромым Лососем. По крайней мере, так его многие зовут, и неулыбчивый мужик на это имя отзывается. Пацанёнок Пыжик, приставленный к кузне в качестве привода к маленьким мехам, не только не стесняется спрашивать обо всём, что делают взрослые у него на глазах, он вполне к месту подсказывает кое-какие решения, до которых не додумался сильноучёный чужак из-за края мира. Мышке, и той два раза ничего показывать не приходится, схватывает на лету и способы готовки, и ухватки шитья и сапожного мастерства. Да, сапожного, в этом племени вся обувь выходит из женских рук. Мышка, наводя порядок в яранге, нашла Ромину кожаную одежду и самодельные сапоги со шнуровкой на наборной кожаной подошве. Долго пытала Романа, как, что и зачем он делал, зачем деревянные колышки (нет слова гвоздь в языке настоящих людей) в подошве, для чего на пятке лишние с её точки зрения слои кожи приделаны. Объяснять «на пальцах» получалось плохо, и Рома старую изношенную обувку разобрал на составные части. А через два дня увидел, как Мышка, сидя над двумя комплектами кожаных заготовок пытается придумать, как их лучше соединить между собой. Причём второй комплект явно был вырезан по размеру Мышкиной ножки. Пришлось подарить женщине своё шило, и вырезать две пары сапожных колодок.
Набор плашек для плетения корзин достался Мышке на третий день совместного проживания. А ранцы из кожи для походов в тундру бабы себе ещё до того сделали.
Всё новое и полезное эти люди перенимали моментально, такое впечатление, что дураков среди них и не водилось никогда. Для себя Шишагов это объяснил тем, что живущее в самых трудных условиях племя так и не вышло из-под действия закона естественного отбора. Выживали лишь самые умные, сильные и здоровые, хоть и не в великом числе. Много поколений подряд. Результат Романа впечатлил.