Ухожу на задание…
Шрифт:
— Не последний праздник у нас, — улыбнулась Женя. Каменщики будут соревноваться, бетонщики, шоферы.
— Ваши гости.
— Всегда рады крепить надежные и полезные шефские связи, — бодро произнесла девушка, обращаясь к сержанту, а тот не уловил иронии, ответил совершенно серьезно:
— Воспитательное и познавательное значение таких мероприятий трудно переоценить.
— А ну вас, — махнула рукой Женя и пошла к другому подъезду.
— Что это она так? — спросил сержант.
— Скучно ей стало с нами, товарищ Агаджанов.
— Анекдоты сейчас неуместны. Анекдоты я по вечерам рассказываю, на свиданиях. Девушка
— Зачем ей вникать, Агаджанов? Она ведь не представитель, как мы с вами. Тут ее жизнь, ее заботы. За своих болеет. А мы проблемы ставим.
— Больше не будем ставить, — согласился сержант.
А Женя ушла от них не потому, что наскучил разговор. Ей даже приятно было пошутить, поиронизировать с этими симпатичными парнями. Просто увидела она прораба и поспешила к нему. Говорила ведь этому тугодуму, чтобы поторопился застеклить окна в доме, где ведутся отделочные работы. Сквозняки там, простужаются девочки. А он в одно ухо впустил, из другого выпустил. Такого сразу не прошибешь, повторять надо…
Время, отведенное для состязания, истекло. Началась проверка. Тщательно, до квадратного сантиметра, замеряли члены комиссии оштукатуренную поверхность. Больше всех успела сделать Света-Светофор со своей напарницей. У расторопных «близнецов» Зины и Зои чуть поменьше, зато качество самое высокое. Та и другая пара набрали одинаковое количество очков.
Девушки томились, ожидая решения. Наконец сторонники качества сумели переубедить оппонентов. Лучшими по профессии были признаны Зина и Зоя.
Вместе с ними радовалась и Гречихина: победили представители ее бригады.
Начался митинг. Главный инженер Коренев сказал, что от соревнования выиграло прежде всего дело. Уже сейчас, по горячим следам, видно, какие резервы времени есть у отделочников.
Потом слово предоставили шефам. И тут Женя поняла, что начальник все-таки не чернобровый красавец, а прапорщик. Он произнес совсем короткую речь. Очень, мол, рад, что побывал на этом трудовом празднике. Девушки работали — прямо как песню пели. От имени пограничников поздравление всем участницам. И вот памятны грамоты.
Прапорщик называл фамилии, девушки подходили к сержанту и, смущаясь, получали из его рук плотные листы с золотым тиснением. Только Дора нисколько не застеснялась и сказала сержанту то, на что не решилась бы ни одна другая: за грамоту спасибо, а вечером в гости приходите. Отметим.
Между тем Зоя и Зина примеряли полученный приз. Туфли обеим пришлись по ноге. Девушек окружили подруги, разглядывая обнову.
5
К начальнику политотдела пришли вдвоем. Сержант Агаджанов, не раз бывавший в кабинете подполковника, чувствовал себя здесь уверенно. Получив разрешение, сел в кресло, положив на колени блокнот, приготовился записывать. Но такой надобности не возникло: начальник политотдела принялся обстоятельно расспрашивать сержанта и прапорщика о строителях, о прошедшем соревновании отделочников.
— Вижу, интересно было, — сказал он. — А выводы какие? Идеи, соображения?
— Есть идеи, — солидно произнес Агаджанов. — Планирую беседу с комсомольцами на тему «Трудовой энтузиазм советской молодежи». С примерами из жизни нашей стройки.
— Не выходя из казармы?
— Зачем выходить? Помещение просторное.
— Что же, и это полезно, — согласился
— Посещение строящихся объектов предусмотрено на следующий месяц. — Агаджанов был невозмутим. — Это предложение товарища прапорщика.
— Хочется пошире развернуть, чтобы со всего отряда комсомольцы там побывали, — уточнил Сысоев.
— И знаете что хорошо бы? — повернулся к нему под-полковник. — Собрать главным образом тех, кто скоро уходит в запас. Многие еще не решили, куда им ехать. Подают заявления с просьбой отправить на всесоюзные комсомольско-молодежные стройки. А у нас у самих тут большое строительство, людей не хватает. Молодежь сюда из других республик и областей едет.
— Я свяжусь с комсомольским штабом стройки, сказал Сысоев.
— И без промедления. Пусть наши старослужащие посмотрят, что создается здесь, узнают, какие профессии нужны,
каковы перспективы, условия. А потом — вечер вместе с молодыми строителями. Это, разумеется, лишь общая схема.
— Спасибо, товарищ подполковник.
— За что?
— Я насчет тех, кто уходит в запас, тоже думал, только четкости не было. А при таком подходе двойная польза: и стройке, и нашим парням.
— Вы ведь тоже заканчиваете службу? — спросил Дербаносов сержанта.
— Через полтора месяца. Еще сорок один день — и будет ровно два года, как призывался.
— Очень домой тянет?
— Очень, товарищ подполковник. Мне уж там и работу подыскали. Сразу в районный комитет ДОСААФ — инструктором. Пока временный человек до меня на должности.
— Значит, определились… А как идет подготовка к стрельбам? — переменил тему Дербаносов.
— Строго по плану, — автоматически ответил сержант.
— А конкретней? Кто у вас слабо стреляет, с кем надо проводить дополнительные тренировки?
— Рядовой Чапкин.
— Кто-нибудь из комсомольцев помогает ему?
— Прикрепим ефрейтора Кондина.
— Кондин у вас загружен, — вставил слово Сысоев.
— А почему бы вам самому не позаниматься с Чапкиным? — спросил сержанта Дербаносов. — Вы же отлично стреляете.
— Слушаюсь, товарищ подполковник!
— Я советую, а уж вы сами решайте… У меня все, можете быть свободны. — Дербаносов протянул Агаджанову руку. Когда сержант скрылся за дверью, начальник политотдела налил воды из графина, заговорил неторопливо, размышляя вслух: — Знаете, Олег Иванович. что происходит с Агаджановым? Он не служит, а дослуживает по инерции, на старом запасе. Мыслями он дома. Понимаете, он уже демобилизовался, хотя еще и не снял погоны. Отсюда и равнодушие, казенщина, бессознательное стремление переложить заботы на чужие плечи. Он, в общем-то, добросовестный человек, старается выполнять все, как положено, только теперь делает без души. Он демобилизовал сам себя, — повторил подполковник. — И подобное случается не очень редко. Особенно с теми, кого ждет дома хорошая семья, невеста, привычная работа. А с другой стороны, в таком преждевременном расслаблении людей бываем повинны мы сами, командиры и политработники. Вот, мол, сержант — опытный воин, нет необходимости уделять ему внимание требовать с него по всей строгости. Зачем, если он дослуживает последние недели? А человек чувствует такое отношение и постепенно перестраивается на домашний лад.