Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла
Шрифт:
Бой шел где-то вокруг, но именно рядом с резиденцией Каге бои затихли. Хотя по пламени и столбам дыма было ясно, что сражались буквально только что. И сражался не я один. Руины разрушенного квартала, которые остались от меня. А вон там, судя по влажному песку, порезвился Кисаме. Трупов людей вокруг было относительно немного, но во время боя на такие вещи перестаешь обращать внимание. Мне и так едва хватало сил драться с Учихой, что еще под ноги смотреть. Все действующие лица собрались у резиденции. Темари, Саске и Тера с одной стороны. Кисаме, под ногами которого лежал Гаара, а в вытянутой руке висел сильно потрепанный, но сохранивший конечности и большую часть груди Канкуро. Почему не атаковали?
Подумал над тем, чтобы зайти к нему со спины, но услышал внутри резиденции еще нескольких синоби, не спешащих показаться. Мне они, вроде, были незнакомы. А когда появилось уже знакомое чувство наблюдения, стало понятно, что пытаться спрятаться сейчас бесполезно. Наблюдатель меня видел, смотрел во все глаза, следил.
– Уингу! Я знаю, ты меня слышишь! – выкрикнул Кисаме. – Выходи, есть разговор.
Неожиданно. В смысле, сложно представляю, о чем нам разговаривать. Но... Не отказываться же.
Приглушив режим сеннина, но не подавив совсем, обычными прыжками приблизился к резиденции на такое же расстояние, на котором стояли и остальные. Саске и Тера были немного потрепаны, костюм местами порван или прорезан чем-то острым, но серьезных ранений я не заметил. Темари выглядела лучше, кроме нескольких опалин на ее одежде, других повреждений я не заметил. Веер замер за ее спиной, ладони лежали на основании. Девушка была готова к бою, но не двигалась.
– Кисаме! – приветливо махнул рукой мечнику. – Давно не виделись! Как рука? Не болит?
Только что на моих глазах один из Акацки вытащил второго прямо с поля боя. У меня возникает закономерный вопрос. Даже сразу несколько. В первую очередь – какие ограничения у возможностей того парня в спиральной маске? Он не вывел из-под удара Кисаме, когда я с ним сражался. Но вмешался сейчас. Способен ли он просто взять и унести отсюда Кисаме вместе с Гаарой? Ведь не на пустом месте возникли слухи, что Акацки интересуются джинчуурики.
Акуломордый оскалился, глядя на меня, но не ответил, вместо этого приподнял висящего у него в руках Канкуро. В кукле начало что-то меняться. Металлические стержни из матовой стали, составлявшие часть каркаса, засветились. Сам Канкуро признаков жизни не подавал. Кисаме убрал руку, но тело продолжало висеть в воздухе. Несколько секунд, и свет из стержней начал видоизменяться, закручиваться, складываться, формировать некий образ. Пара секунд, и образ призрачной фигуры окутал куклу. Еще секунда, и в образе явно сформировался плащ. А еще через несколько секунд появились краски, и пред нами предстал еще один Акацки. Как и у остальных – черный плащ с алыми облаками. Оранжевый ежик волос, перечеркнутый символ Амегакуре на лбу, пирсинг. И глаза... Если брать известное мне описание, то это... Риннеган? Еще один глазастик? У меня, вроде, тоже глаза в режиме сеннина меняются, может, тоже название дать? Правда, сомневаюсь в своей способности дать адекватное название. Не могу серьезно относиться к привычке местных всему давать пафосные названия. Сколько живу, а так к этому и не привык.
Пирсингованный глазастик обводит нас взглядом, останавливаясь на мне.
– Уингу, – голос у него какой-то... потусторонний, не живой, но эмоции вполне выразительны, в голосе насмешка и наигранные возмущение и осуждение. – Ты покалечил еще одного моего человека.
– Сам виноват, нанимаешь каких-то уродов. Ну, посмотри на него, – указываю на Кисаме, – эта морда так и просит кирпича.
А сам напрягаюсь. Его людей? Неужели лидер Акацки собственной персоной? Серьезно? Большая честь, мать его. Ну, допустим, не совсем собственной персоной. Хотелось бы понять, что это, ведь кроме голоса других звуков он не издавал. Нет стука сердца, нет даже звучания механизмов внутри куклы при повороте голове.
– Така! Что за херня с нами разговаривает?
– Проекция. Чакра идет откуда-то издалека, – ответил Саске.
Шарингану видней. Пирсингованный перевел взгляд на него. Лицо ничего не выражало, будто застывшая маска, только движения губ. Вообще никакой мимики, а вот голос играл эмоциями, что выглядело... Странно. Будто говоришь не с живым человеком.
– Учиха, да? Ты ведь младший брат Итачи? Извини, имени не помню, – виновато признался Акацки. – Я их вообще не запоминаю.
Да он же смеется над нами. Пренебрежение. Не выставленное напоказ, а скрытое. Так, такими интонациями взрослый будет разговаривать с ребенком на тему любимого супер героя или обсуждать героя сказки. Без открытого пренебрежения... Но со скидкой на то, что с ним говорит неразумное дитя.
– Значит, предложение о сотрудничестве ты отклонил. Печально, – и столько разочарования в голосе. – Такой потенциал можно было использовать. Не люблю разбрасываться ценным материалом.
У меня мурашки по коже пробежали. Меня только что сравнили с хорошей тканью или качественным металлом. Даже не с вещью. С материалом для вещи. Если вспомнить Орочимару, смотревшего на людей, как на подопытных кроликов, тот еще не так страшен. У того по выражению лица было видно, что перед ним просто еще один интересный образец. Но этот. Одной фразой, несколькими словами передать все полноту собственного ко мне отношения. Он одной фразой опустил меня до разряда дорогой редкой ткани.
– Печально, – он провел взглядом по нашей компании еще раз, отчего остальные явно ощутили себя не в свой тарелке. – Сестра идет против брата. Брат против брата. Порой мне кажется, что не стоит вмешиваться. Отойти, подождать в сторонке, дать вам возможность поубивать друг друга. А уже потом создавать новый мир на руинах старого.
Это не было сказано с насмешкой. Скорее, именно с печалью. Или как размышления на тему. Будто он нечто не от этого мира и может просто постоять в стороне и подождать. Я хотел что-то ответить... Но ощущение, что он разговаривает сам с собой, и мои слова сейчас будут неуместны... Какого Биджу? Не могу придумать, что сказать. Этот парень выбил меня из колеи просто словами.
– Но я отвлекся, а ведь сейчас идет сражение, люди умирают, непонятно только, за что. Девочка, – он перевел взгляд на Темари, которая слегка подвисла, не в состоянии возмутиться или удивиться, – прости, не помню, как тебя зовут. Ты же лидер клана сейчас, верно? У меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Я все же нашел в себе силы для реплики:
– Мне кажется, предложения в разгар боя неуместны.
– Отнюдь. То, что я предлагаю, остановит эту бессмысленную... войнушку. Она уже, по сути, бессмысленна. Ведь вы уже добились того, чего хотели.
Я чувствовал, как теряю нить его мысли. Кем бы он ни был, он был очень странным.
– Добились чего? – первой опомнилась Темари.
– Вы же пришли сюда, чтобы свергнуть Казекаге, верно? Так вот, он мертв.
В подтверждение слов Акацки из-за его спины вышел Баки, волочащий за шкирку труп Джосеки. АНБУшник Суны пренебрежительно бросил тело на песок, встав справа от пирсингованного и невозмутимо глядя на Темари. Что, млять, происходит? С каких пор АНБУ работает с Акацки?
– Он, конечно, – глазастик бросил короткий взгляд на труп, – был неплохим управленцем. Но мразь порядочная. Думаю, без него мир станет только чище.