Украденное счастье. Цветок на камне
Шрифт:
— Прости. Я понимаю, что мы чужие. У тебя своя жизнь.
Таир, увидев в ее взгляде отчаяние и дикую надежду, неловко пошутил:
— Стало быть, я не сполна расплатился с тобой! — А после добавил: — Твои родственники… Как они могли бросить тебя, зная, что тебе некуда идти, что у тебя нет ни дирхема!
— Сестра предлагала мне деньги, но я не взяла.
— Почему?
— Мне было нужно другое.
Таир в изумлении покосился на нее и заметил:
— Все равно надо было взять деньги.
— Возможно,
Юноша махнул рукой.
— И думать забудь! Женщина не может путешествовать одна. Тебя бы ограбили или сделали кое-что похуже. Дороги халифата наводнены разбойниками и ворами.
Под покровом наступавших сумерек Таир осторожно и незаметно провел девушку в свою хижину. Очутившись на той же кошме, с какой встала утром, Эсма едва не разрыдалась. Аллах не случайно замкнул этот круг, ибо Коран гласит: «Связанные одни с другими и повергнутые в темное вместилище грешники будут просить себе уничтожения». Однако находящимся в геенне не дано ни того, чтобы они умерли, ни того, чтобы ослабли их муки. Так и ей навсегда суждено остаться в этом ужасном месте и вечно терзаться от невозможности вернуться в привычный мир.
— У меня такое чувство, будто меня сбросили с небес на землю, — призналась она Таиру.
Он сел рядом, налил воду в глиняную кружку, подал девушке и заметил:
— Мне повезло больше, я нахожусь на самом дне. Ни упасть, ни взлететь!
Эсма вздохнула.
— Дно? Не все так просто. Есть ли дно у неба? А у души?
— Я никогда не задумывался о таких вещах, — признался Таир. — Мне кажется, Бог с самого начала определил для меня место. И цель в жизни у меня тоже только одна — выжить. Кстати, за что тебя хотели казнить?
Отчаяние погасило стыд, и Эсма рассказала юноше обо всем, что с ней произошло, а в конце добавила:
— Они ненавидели меня за то, что я не могла родить ребенка.
Таир пожал плечами.
— И только? Большинство наших женщин не хотят иметь детей.
Эсма удивилась. Ей всегда говорили, что, когда слияние двух людей дает начало новой жизни, — это прекрасно, это высший дар и благословение Аллаха.
— Почему?
— Их нужно кормить. А потом они попадут в руки Юсуфа.
— Что он с ними делает?
— Заставляет просить милостыню, торговать собой или воровать.
— Тебе никогда не хотелось что-либо изменить в своей жизни? — немного помолчав, промолвила Эсма.
— Я уже ответил на твой вопрос, — тяжело вздохнув, сказал юноша.
Когда они легли спать, девушку вновь начали душить слезы. Почувствовав ее состояние, Таир уверенно произнес:
— Послушай… Не думай о вине. Эти люди просто подставили тебя. Старшая жена придумала, как завлечь тебя в ловушку, а племянник помог осуществить ее замысел.
— Ты не понимаешь. Я не должна была вести себя подобным
— Брось! Жизнь коротка, и нет ничего постыдного в том, чтобы насладиться страстью. Куда хуже хладнокровно использовать чувства другого человека, как этот Назир.
— Таир, — Эсма сделала паузу. — Сюда приходила твоя невеста. Она была очень недовольна моим появлением.
— У меня нет невесты.
— Нет?
В глубоком вздохе Таира чувствовалась досада.
— Мариам! Она мне не невеста. Просто одна из женщин, которые работают на Юсуфа.
— Работают?
— Да. Торгуют собой.
— Это ужасно?
— Пожалуй.
— Я уйду, — прошептала Эсма. — Оставлю тебя в покое. Никакой мир не создан для того, чтобы его разрушать.
— Стоит ли этот мир того, чтобы его сохранить? — произнес Таир и добавил: — Может, снять тебе комнату в городе?
— На ворованные деньги? — немедленно откликнулась девушка. — Сегодня я видела, как ты украл ожерелье и кольцо.
— Мои деньги всегда ворованные. — В его голосе чувствовался холод. — Других я в руках не держал.
— Тебя никогда не мучила совесть?
— Давай спать, — с досадой произнес Таир, после чего воцарилось молчание.
Глава 8
Подлунный мир
Когда Эсма проснулась, Таира в хижине не было. Окинув взглядом бедную обстановку — валявшуюся на полу солому, в беспорядке разбросанную глиняную посуду, какие-то бесполезные вещи, — девушка выглянула наружу.
Над землей стлалась легкая пелена дыма, не того ароматного дыма, какой она привыкла вдыхать в родном доме, а другого — горького, режущего и глаза, и ноздри. Еще пахло грязью, кизяком, овчинами и отбросами.
Эсма закашлялась. Она расправила рубашку и провела рукой по волосам, жалея, что у нее нет даже гребня. Девушка обогнула хижину и застыла как вкопанная.
За хижиной мылся обнаженный мужчина. Он стоял спиной к Эсме, и она смотрела во все глаза на его сильное, стройное тело, блестящее от воды и лоснящееся на солнце, как спелый финик, на длинные, крепкие смуглые ноги и густые черные кудри. Смотрела, позабыв о приличиях, о том, что в любую минуту он может обернуться и встретиться с ней глазами.
Струящийся с неба солнечный свет стекал по телу юноши, и казалось, что Таир стоит за огненной завесой. Когда он плескал на себя водой, брызги разлетались подобно сверкающим бриллиантам.
Эсма вернулась в хижину. Ее сердце гулко стучало в груди. Конечно, она не должна была подсматривать, но… Девушка поняла, что до сего момента относилась к Таиру как к презренному простолюдину, жалкому вору, ничем не отличающемуся от сотен других обитателей трущоб. Она думала так, несмотря на то что он спас ей жизнь, рискуя собой.