Украденный Христос
Шрифт:
– Нет, не едем! – отрезал Сэм.
– Бога ради, я должен остановить схватки! У нее срок всего тридцать три недели! Я не рискну лечить ее в пустом доме!
У Сэма дрогнула скула, но он завел двигатель и вырулил на шоссе.
– Ты что, не слышал? Я ее врач!
– Да, а я отвечаю за ее безопасность! У Брауна в пентхаусе есть специальный компьютер. Так вот с его помощью можно узнавать у Пентагона данные о передвижении войск – не то что искать беременных, поступающих в городские больницы. Не важно, что Мэгги Джонсон теперь Хетта Прайс; достаточно того, что горничная
Феликса так потрясли его слова, что он подчинился. Конечно, такое стремительное развитие событий – от разрыва оболочек до полновесных схваток – должно было испугать Мэгги не на шутку. Наверняка Сэм виноват – повредил ей что-нибудь во время сексуальных игр. А если нет – оставалось одно объяснение: Мэгги терпела схватки задолго до поездки. Сбитый с толку ее заверениями, он пропустил обычный утренний осмотр. Схватки могли начаться восемнадцать часов назад, а теперь Сэм кричит, что не повезет ее в больницу!
– Идиоты! – тихо процедил Феликс, ненавидя и себя, и Сэма.
Он уложил Мэгги на спину, велел согнуть в коленях ноги. Скорчившись у сиденья, приложил стетоскоп к ее животу. Теперь кожу исчерчивали бурые полосы растяжек. Феликс услышал стук сердца ребенка – отчетливый, но слегка учащенный.
– Веди ровно, сейчас мне понадобится кое-что сделать,– сказал он.
– Постараюсь,– буркнул Сэм.
Феликс натянул стерильные перчатки. Как ни опасно осматривать Мэгги после отхождения вод да еще в таких условиях, выбора не оставалось.
– Как ты?
– Хорошо,– пролепетала Мэгги. Храбрилась, как всегда.
Положив руку ей на живот, он осторожно ввел пальцы другой во влагалище, стараясь дотянуться до шейки матки. Если та не изменилась, еще был шанс остановить или отсрочить схватки. Мэгги нельзя было позволять тужиться, не исключив возможности припадка, иначе и ей, и ребенку грозила опасность. Необходима капельница с магнезией, а у Феликса под рукой ничего не было, кроме дозы тербуталина в аптечке.
Мэгги вскрикнула, не успел он дотронуться до ее шейки.
– Какого черта ты там делаешь? – вскинулся Сэм.
– Может, заткнешься – хоть раз в жизни?!
Мэгги глубоко дышала.
– Все в порядке, Сэм.
Феликс вдруг ощутил, как живот напрягся. Мэгги простонала громче, в ее глазах отразился страх.
– Феликс! Ох, не могу! По-моему, мне нужно в туалет! Выпустите меня!
Он вгляделся в ее лицо.
– Кишечник здесь ни при чем! Это потуги. Дыши, старайся их переждать. Не смей тужиться, Мэгги! Дыши чаще!
Франческа откинулась назад и взяла ее за руку. Они с Сэмом твердили – встревоженно, наперебой:
– Дыши, дыши, Мэгги!
Схватки теперь шли одна за другой, с каждым разом все продолжительнее. Что, если ребенку
– У Мэгги вторая стадия родов, – объявил Феликс дрогнувшим голосом, лихорадочно готовя шприц с тербуталином. Для рожениц с преэклампсией он небезопасен, однако необходимость остановки схваток оправдывала риск.– До Бэй-Хеда можем не успеть. В больницу, значит, нельзя, возвращаться в Клиффс-Лэндинг опасно… Что будем делать, Сэм?
– Не знаю! – заорал Сэм. Еще никогда его голос не звучал так испуганно.
– Соображайте быстрее! – произнесла Франческа.– Феликс, звони в ближайший отель. Потом вызовешь Джорджа, и он привезет медикаменты.
Пока Росси искал тонометр и прилаживал его Мэгги на запястье, ему вспомнился Университетский клуб на углу Пятой авеню и Пятьдесят четвертой – сущие хоромы в стиле итальянского Ренессанса с изобилием мрамора, дерева и позолоты. Заведение это славилось такой строгостью нравов, что жена одного из президентов лишилась в нем членства за какую-то мелкую провинность. Туда требовалось являться лишь в галстуках и пиджаках; однако на комнаты для гостей правило не распространялось. Он мог проводить Мэгги внутрь частным ходом, а Джордж передал бы им вещи позже.
– Там своих не выдают. По-моему, стоит попробовать, а, Сэм?
– Не знаю. Полклуба наверняка у Брауна в кармане.
– Так и слышу, как крики Мэгги разносятся по мраморным залам,– добавила Франческа.– Феликс, ты в своем уме?
– Что-то еще случилось? – Мэгги смотрела на него.
– Нет, – солгал Феликс. – Просто ты рано начала тужиться. Надо бы подождать.
Видимо, в его глазах стоял ужас, и недаром: на мониторе тонометра значилось сто пятьдесят на девяносто. При дальнейшем росте давления приступа не миновать, а за ним и конвульсий. Как, спрашивается, спасать пациентку с эклампсией и эпилепсией, если первая требует срочного родоразрешения, а другая – его отсрочки?
– Я что, слишком рано рожаю? – Мэгги не сводила с него глаз.– Скажи правду.
– Ну? – подтолкнул его Сэм.
– Да, рановато,– опомнился Феликс.
Сэм изо всех сил гнал по оживленному шоссе, но в салоне вдруг сделалось тихо, как если бы все в мире исчезли, кроме них четверых.
– Хоть чем-то ты в состоянии помочь? – спросил Сэм. Феликс пошарил в аптечке, мечтая, чтобы там каким-то чудом завалялась ампула магнезии или, на худой конец, еще одна доза тербуталина.
– Будем надеяться, лекарство, что я ей вколол, замедлит частоту схваток, хотя потуги уже вряд ли удастся остановить.
Глаза Мэгги округлились от страха.
– А если они не прекратятся?
Феликс не отвечал.
– Что тогда? – повторил вопрос Сэм.
– Могут случиться…– Феликс осекся.
Если она впрямь гипертоник, если давление не удастся стабилизировать, единственным выходом будет кесарево сечение.
– Что? – прошептала Мэгги.