Украденный роман
Шрифт:
– Только немного, – ответила я, на что он улыбнулся, наполнил мой бокал почти до краев, сел напротив и приветственно поднял свой.
– За новых друзей и новые проекты! – провозгласил он.
– За них, – откликнулась я, мы чокнулись, и я отпила маленький глоток. – Но должна честно признаться, вы чуть ли не единственный человек, который читал «Бекки», – выпалила я, запинаясь, скороговоркой. – Из всего тиража продали буквально несколько экземпляров. Как вы вообще на нее наткнулись?
Он ответил не сразу – отпил вина, поглядел на заходящее солнце. А когда снова повернулся ко мне, на его лице сияла широкая улыбка.
– Это потрясающий роман, Оливия.
Я поблагодарила, ощущая, что снова краснею, и проглотила язвительное замечание, что вот Kirkus настоятельно призвал бы его изменить мнение.
– Едва я прочитал его, то понял, что именно вы нужны для моей задумки. Я позвонил менеджеру, тот связался с вашим агентом – и вот вы здесь, все очень просто. – Эш щелкнул пальцами, словно я возникла в его доме благодаря магии, просто из воздуха, и я подумала – наверное, обычно он так вот и получает желаемое, по щелчку пальцев, очень просто.
– Я польщена, – ответила я, и это было правдой. – Но по-прежнему не понимаю…
– Давайте мы поужинаем, а потом обсудим проект. Я вам все объясню. Но, для начала, надеюсь, вы любите гаспачо – я сам его приготовил. – Удивительным образом даже самодовольство в его голосе было полно очарования. – Ходил на кулинарные курсы и, смею заметить, весьма преуспел.
Я терпеть не могла гаспачо. Холодный суп? Да ну, нет. Суп по определению должен быть горячим. Но я кивнула и сказала, что люблю гаспачо.
Так что, возможно, тем вечером правду скрывал не он один, а мы оба. Возможно, с самого начала наши отношения были построены на лжи.
– Итак, – наконец начал Эш, потягивая второй бокал вина. Солнце уже село, и по перилам балкона рассыпалась вереница огоньков – видимо, они включались по таймеру. – Вы готовы обсудить проект?
Я кивнула – затолкав в себя литр гаспачо, я была более чем готова.
– После того, как десять лет назад умер мой дед, я велел доставить сюда его бумаги. До прошлого года они пылились в ящиках на чердаке, а потом случился… случилась авария… – Я кивнула, давая понять, что знаю, о чем идет речь – по крайней мере, в том объеме, в каком писали в People: жена Эша, Анджелика, погибла, не справившись с управлением, других машин на месте аварии не было. – И вот внезапно я остался один на один с кучей свободного времени и в итоге добрался до этих ящиков. Там была стопка дневников моей бабушки, начиная с тридцатых годов, в них она и описала эту историю, из которой вышла бы потрясающая книга. И фильм. По-моему, она однозначно годится для экрана…
Не мне было рассказывать ему, насколько сложно продать права на экранизацию, уж не говоря о самом производстве. Хотя, возможно, для такого человека, как Эш, ничего сложного тут не было. И мне пришло в голову, что за этим странным собеседованием, или как его еще назвать, стояло куда больше, чем пятьдесят тысяч долларов. Возможно, если мое имя будет связано с неизбежно успешным проектом Генри Эшервуда, моя литературная карьера (и продажи) наконец вырулят на надежные рельсы. Вдруг это мой золотой лотерейный билет?
– Что ж, я заинтригована, – ответила я. – И о чем же эта история?
– Ага, вот тут-то ваш выход, Оливия. Вы же эксперт по Дафне дю Морье.
– Да ну что вы, – рассмеялась я. Конечно, я знала «Ребекку» вдоль и поперек, но, написав пересказ романа, не стала экспертом в творчестве автора.
– Но вы же знаете «Ребекку» лучше кого бы то ни было?
– В целом, да.
– Вот поэтому вы – идеальный автор для моего проекта.
– Но почему? – Я все еще пребывала в замешательстве и к тому же, против собственной воли, допила весь бокал. В голове плавал туман, меня преследовало неотступное чувство какой-то неправильности, огромной неправильности – хотя это было смешно, потому что передо мной сидел Эш и предлагал мне весь мир на блюдечке, разве это не было прекрасно и совершенно правильно?
– Потому что, Оливия, – наконец произнес Эш, – Дафна дю Морье украла идею романа у моей бабушки.
Глава 6
В биографии, которую я изучала в самолете, Эмилии Эшервуд – бабушке Эша – была посвящена всего одна короткая глава в восемь страниц. Она умерла совсем молодой, тридцати семи лет от роду, когда отцу Эша исполнилось два года. Описание ее смерти поместилось в одно предложение – нечастный случай. И в целом из этих восьми страниц портрет складывался весьма обрывочный: родилась во Франции, во время путешествия по Штатам познакомилась с Генри Эшервудом, вскоре вышла за него замуж и переехала в Калифорнию. Скончалась через семь лет.
Дафна дю Морье украла идею романа у моей бабушки.
Прошлой ночью, вернувшись в отель, я снова и снова прокручивала в голове эти слова. На просьбы объяснить подробнее Эш сказал, что посвятит меня в детали за следующим ужином – на тот раз он собирался приготовить паэлью.
Я не покривила душой – назвать меня экспертом в жизни и творчестве дю Морье можно было с большой натяжкой. Кое-что я, конечно, знала, но с момента написания «Бекки» прошло пять лет, так что, оказавшись в номере, я открыла ноутбук и принялась освежать информацию.
Дафна дю Морье родилась в тысяча девятьсот седьмом году – а значит, они с Эмилией были сверстницами, потому что та родилась в тысяча девятьсот пятом. Средняя из трех дочерей у родителей-актеров, большую часть жизни Дафна прожила в Англии. Однако супруги дю Морье имели французское происхождение, и девочкой Дафна провела какое-то время во Франции. Может, там-то они и пересеклись с Эмилией?
Но гораздо более примечательным было то, что Эш не первый обвинял дю Морье в литературной краже. В конце сороковых против нее выдвинул обвинение сын некоей Эдвины Макдональд, менее известной американской писательницы. Он утверждал, что «Ребекка» – плагиат романа его матери под названием «Слепые окна», но иск в итоге отклонили. Затем сходные обвинения выдвинула автор из Бразилии, Каролина Набукко, чей роман «Преемница» необычайно походил на «Ребекку», а по слухам издатель дю Морье даже купил на него права и отправил на английский перевод за несколько лет до того, как вышла «Ребекка».
Все эти истории мы с Чарли обсуждали, когда мне только пришла мысль пересказать этот роман. Мне казалось немного странным добавлять масла в огонь и так уже горячих споров об интеллектуальной собственности.
«Все сюжеты уже написаны», – уверяла тогда Чарли, отмахиваясь от моих сомнений за бокалом «Совиньон блан». Мне казалось, что я совершу что-то похожее на кражу, если перескажу классический роман, который сама впервые прочитала в пятнадцать лет и с тех пор обожала. «Да и в любом случае, – продолжала Чарли, – разве и сама «Ребекка», и те два романа не пересказ «Джен Эйр»?»