Укради мою любовь

Ярошинская Ольга

Я передернула плечами от такой перспективы.

— Я — вдова, взрослая женщина, — произнесла я. — Мне больше не нужен опекун.

Говард усмехнулся, разглядывая меня так, словно впервые увидев.

— Я разберусь с твоим дядей, — пообещал он. — Но ты должна будешь подписать бумаги о том, что отказываешься от любых претензий сверх того, что я тебе выделю.

Я согласно кивнула.

Пусть даже он даст мне котомку с куском хлеба и посох — я буду благодарна за все. По сути, Говард ничего мне не должен. Я обманула его, дядю, целителя с чуткими

пальцами — всех. Кроме Косты. С ним я была откровенна.

— Хорошая девочка, — одобрил Говард. — Думаю, мы договоримся.

* * *

— Ваши ночные вылазки до добра не доведут, — осуждающе произнес Диер. Он поджал и без того тонкие губы и покачал головой точно маятник. — Посмотрите, на кого вы похожи, эльен!

— Говорят, что на матушку, — беспечно ответил Коста, сбрасывая плащ на руки верному слуге.

— Тут кровь! — ужаснулся он и, побледнев, стал почти таким же белым как мраморные колонны холла. — Вас ранили?

— Это не моя, — успокоил его Коста, направляясь к широкой лестнице.

Лисичка была просто прелестна: красивая, горячая, нежная… В невинности оказалась своя чарующая притягательность, и Коста нисколько не жалел, что решил задержаться. Взбежав по ступенькам, он вспомнил кое-что важное:

— Доксвелл мертв, — сообщил он слуге.

— Что? — ахнул он, едва не выронив плащ. — Это вы его?.. Я скажу, что вы были дома всю ночь!

— Не я. Но смотри, что у меня есть.

Коста вытащил из кармана брюк кулон, и тот, закачавшись на толстой медной цепочке, вспыхнул зелеными переливами.

— О, — восхищенно выдохнул Диер и тут же укорил: — Вы его украли.

— Вернул то, что принадлежит мне по праву. Думаю, в суете похорон и дележки наследства о нем позабудут. В конце концов, мало кто знает, какую ценность представляет собой эта вещь.

Коста прошел в спальню, сбросил одежду и вытянулся на кровати. Глаза слипались, и мышцы гудели от приятной усталости.

— Вы не должны были воровать, — заявил Диер, входя в его комнату без стука. — Что бы сказала ваша покойная матушка?

— Уверен, она бы не стала гундосить над ухом вусмерть уставшего сына, — проворчал Коста. — К тому же я его не украл. Это была сделка. Надо сказать — лучшая в моей жизни.

Ее губы были терпкими от вина, а волосы пахли ягодами. А выражение ее лица перед самым пиком — бесценно: удивленно распахнутые глаза, приоткрытые губки… Жаль все же, что у них не осталось времени на второй заход. Коста перевернулся на живот, чтобы у Диера не возникло новых неудобных вопросов.

— Ни за что не поверю, что кто-то согласился продать вам кулон. Что вы за него отдали? — продолжил бубнить дворецкий.

— Условия сделки не разглашаются, — усмехнулся Коста.

— Позвольте сказать, что перед заключением важной сделки вам следовало посоветоваться со мной, — назидательно произнес Диер. — Я куда больше вашего понимаю в юридических тонкостях. Наверняка вас где-то обули!

— Диер, позволяю тебе оставить

меня в покое, — сказал Коста. — Имей совесть!

— Да, эльен, — скорбно произнес тот и наконец исчез.

Он точно остался в выигрыше. Кто бы мог подумать, что ночная вылазка окажется такой удачной и захватывающей! Коста засыпал и видел во сне девушку с волосами, отливающими медью, которая смеялась и убегала от него по росистой траве.

Как будто кто-то может от него убежать.

* * *

— А с твоим дядей я поговорю, — пообещал Говард, опершись на дверь экипажа. — У меня есть, на что надавить. Стига эль Соль наверняка не захочет, чтобы кое-какие его грязные секреты стали известны в приличном обществе.

Я благодарно кивнула. До сих пор не верилось, что это происходит. Я едва не подпрыгивала на месте от нетерпения. Хотелось забрать у кучера поводья и самой подстегнуть лошадей, чтобы они помчались во весь опор, унося меня прочь.

— Спасибо, — сказала я, прикоснувшись к крупной ладони Говарда. — Спасибо за все.

— Кстати, не знаешь, куда отец подевал такой светящийся кулон? — задумчиво спросил он, глядя на мои пальцы, и я убрала руку.

— Не знаю, — соврала я, надеясь, что в полумраке экипажа не слишком заметно, как заалели мои щеки.

— Уверена, что у тебя его нет? — спросил Говард еще раз, пристально на меня глядя.

— Клянусь своей жизнью, — со всей честностью произнесла я.

Кулон остался у мужчины, о котором я старалась не думать, хоть это было очень сложно. Коста. Странное имя. Легкое и какое-то птичье. Но ему шло.

— Ну, ладно, — буркнул Говард. — Что ж. Прощай, Элисьена.

— Всего доброго, Говард.

Он подал знак кучеру, и экипаж тронулся. Вскоре поместье Доксвеллов осталось позади, и мне хотелось петь от восторга. Мимо мелькали деревья, поля, столица с белокаменными стенами проплыла по левую руку.

Я тряслась в экипаже, сжимая сумочку с документами, в которых значилось, что я теперь — вдова Гевина Доксвелла. А еще, что у меня есть собственный дом! Правда, на самом конце страны, но так даже лучше. Подальше от дяди, от прошлого. Говард даже выделил мне денег на первое время и приказал служанкам упаковать гардероб. Я молча соглашалась со всем, желая только одного — поскорее сбежать из клетки.

И вот теперь — свобода!

Я высунула голову из экипажа и зажмурилась, чувствуя ветер, солнечное тепло и благодарность, переполнявшую мое сердце. Я ехала к новой жизни.

* * *

На похоронах Доксвелла собралась целая толпа, и Коста с легким удивлением и брезгливостью рассматривал людей, недоумевая, что они все здесь забыли. Впрочем, Гевин был женат несколько раз, у него куча детей, родственников, врагов…

— Ты что здесь забыл? — выпалил Говард, подходя ближе. — Решил удостовериться, что моего отца действительно закопают?