Украина в огне евроинтеграции
Шрифт:
5. «Русский мир» и Украина
В последнее годы в России активно обсуждается идея (или проект) так называемого «Русского мира», как одного из факторов интеграции на постсоветском пространстве. [26] Она несомненно интересна. Однако, являясь тематически порубежной, требует не столько романтической декларативности, способной оттолкнуть от нее потенциальных сторонников, сколько научной обоснованности. Прежде всего, в историософском ее осмыслении и содержательном наполнении.
26
Немецкий общественный деятель Хайнрих Бонненберг полагает,
Предполагаемое или мыслимое интегрированное пространство «Русского мира» не должно ассоциироваться с единым государственно-политическим образованием, напоминающим то, что у нас уже было. Следует учитывать мощную инерционность постсоветских властных элит, буквально зацикленных на идеях национальной идентичности и государственной суверенности. И хотя эти приоритеты в эпоху глобализации выглядят несколько архаичными, к тому же, не принесшими народам, составлявшим многие сотни лет единый социально-экономический и культурно-исторический организм лучшей альтернативы развития, политические (они же и экономические) элиты постсоветских стран ревностно оберегают свой обретенный статус.
На Украине даже невинный намек на возможность восстановления порушенного единства, идущий от России, вызывает энергичное неприятие. А нередко и раздражение, сопровождаемое проклятиями нашего общего исторического прошлого, в котором Украина представляется не как полнокровный субъект государственно-политического развития Российской империи и Советского Союза, а как колония, вечно притесняемая и унижаемая Москвой.
Особый всплеск этно-национальных патриотических эмоций вызвала в Украине, в частности, речь Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Ассамблее «Русского мира» от 3 ноября 2009 г. Наделив слова Святейшего исключительно политическим смыслом, и подменив, таким образом, их содержательное наполнение, украинские этно-патриоты принялись энергично развенчивать не то, что сказал Патриарх, а то, что, будто бы, он имел в виду. А в виду он имел, как им кажется, не много, не мало, как возвращение Украины в ее прежний колониальный статус.
Конечно, ничего подобного в патриаршей речи не содержалось. И вряд ли именно так она была воспринята большинством украинской православной паствы. Я увидел в ней попытку духовного и философского осмысления православной цивилизационной общности. Она действительно созидалась общими усилиями трех восточнославянских народов, а изначально их общим этническим предшественником — древнерусским народом. Не может быть и малейшего сомнения, что цивилизация эта является общим достоянием — русских, украинцев и белорусов.
Будучи хранителем древних духовных традиций, Русская православная церковь и ее предстоятель проявляют совершенно понятный и естественный интерес к нынешнему их положению. И забота здесь не только о церковном единстве, имеющем тысячелетнюю историю и освященном подвигом наших общих православных подвижников, что, разумеется, чрезвычайно важно, но также и об единстве культурном, которое созидалось общими усилиями восточнославянских народов.
Все три восточнославянские народы, выросшие из единого этнического корня, имеют во многом общую последревнерусскую историю, родственные культуры, близкие языки. Даже при очень большом желании невозможно, без нравственного урона для русских, украинцев и белорусов, разделить их общее культурное наследие. Как и деятелей, его созидавших. Известно, как много выходцев из Украины приняли участие в формирование русской культуры. В имперское и советское время. Причем, их интеграция в общерусский культурный поток была столь естественной и органичной, а вклад настолько велик, что было бы оскорблением их памяти не признавать сегодня это нашим общим (с русскими) достоянием.
К сожалению, после распада единой страны и образования трех суверенных восточнославянских государств, чувство их исторической и культурной общности стало ослабевать. Нередко, даже и отрицаться. Причем, не только в Украине или Белоруссии, что имело место и ранее, но и в России, что является неожиданной новацией. Особенно это коснулось древнерусских истоков. В каждой из стран озаботились поиском своей собственной, отличной от других, этно-политической и даже культурной идентичности. На Украине реанимировали старую теорию об исключительно украинской основе Киевской Руси. В Белоруссии определилась тенденция начинать собственное этнополитическое самостояние с Полоцкого княжества. В России принялись искать свою первую столицу и, разумеется, на своей суверенной территории.
Решили даже отмечать 1150-летний юбилей российской государственности. При этом, не сообразуясь с тем, что ей столько же лет, сколько украинской и белорусской, и можно было отметить это событие вместе. Так, как это было сделано в 1862 г. И хотя в царском указе говорилось о тысячелетии России, событие это несомненно мыслилось как общевосточнославянское. Неоспоримым свидетельством этому является памятник тысячелетия, установленный в Новгороде Великом. Его скульптурные и горельефные композиции отразили отечественную тысячелетнюю историю во всей ее полноте. На фризе нижней части монумента представлены горельефы 109 исторических деятелей — от середины IX по середину XIX вв. Среди них — государственные и культурные деятели Киевской Руси, а также славнейшие представители русского, малорусского (украинского) и белорусского народов.
Можно только пожалеть, что юбилей 1150-летия Российской государственности, не станет общевосточнославянским событием и не послужит делу утверждения чувства исторического единства трех братских народов.
Трудно понять, как нынешняя тенденция поиска своей генетической отдельности, совершенно несостоятельная в научном отношении, уживается в России с идеей единого «Русского мира». Ведь в основе своей она является ее антитезой. Лучше всего, как мне кажется, понимает это Русская православная церковь, а поэтому устами Патриарха Кирилла неустанно напоминает всем нам, что «Русский мир» был рожден в Днепровской купели. И это святая правда. По существу, новая идея в церковном понимании очень близка той, которая была сформулирована еще митрополитом Иларионом в своем знаменитом «Слове о законе и благодати». Согласно ему, именно Киев являлся сакральным средоточием единой Русской земли, а следовательно и единого русского мира.
Но отчего же тогда эта идея не находит ныне всевосточнославянского понимания и поддержки. Особенно яростное неприятие она встречает в Украине? В чем причина этого? Я много лет занимаюсь проблемой этнического развития в эпоху Киевской Руси и уже давно пришел к выводу, что в основе прошлого историографического, а теперь и политологического непонимания и предубеждения в значительной мере лежит терминологическая неопределенность. Была Киевская (Древняя) Русь и есть нынешняя Россия. В отношении обоих названий используется единое прилагательное — русский. Хотя определение «русский», отсылающее к слову «Русь», совсем не тождественно определению «русский», отсылающему к слову «Россия».
В 2005 г., публикуя в петербургском издательстве «Алетейя» книгу «Древнерусская народность», я предложил писать прилагательное, образованное от слова «Русь», с одним «с». Это не соответствует грамматической норме современного русского языка, но зато больше отвечает древнерусскому правописанию. Как правило, все слова, производные от названия «Русь», в летописи написаны с одной буквой «с». «Руская земля», «Страна руская», «Род руский», «Люди руские», «Летописец руский», «Закон руский», «Князья руские», «Руские полки» и т. д. В тех случаях, когда в названных прилагательных употреблено две буквы «с», они всегда разделены мягким знаком — «русьские».