Украина в огне
Шрифт:
Жука отправил домой ровно на третий день после выхода из-под Родаково. Накидали пацаненку два плотных вещмешка жратвы. Собственноручно взял за кадык прижимистого Стовбура, в результате через «не могу» отслюнявившего чуток зелени из общаковой пачки. Посадил за руль «газона» старшину и, прижав к себе в голос ревущего Виталю, отпустил парнишку с богом — к сестренке с мамкой. Это невозможно объяснить, но я, непонятно откуда, совершенно точно знал, что теперь, получив такую прививку, он в этой войне — выживет.
Сейчас за баранкой Руслан Ярусов. Из новеньких — Сутоганское подкрепление. Сам из Славяносербска. Незримый конкурс у Дяди Михася паренек
Рядом, у двери, посапывает Жихарь. Интересно, где его и как Судьба прививала… Из заклеенного скотчем стекла ему дует прямо в морду. На улице двадцать градусов, Юре — хоть бы хны! Натянул капюшон поглубже на свою шерстяную тюбетейку (он ее гордо шапкой именует!) и дрыхнет, бычара, как ни в чем не бывало.
С нами только треть состава. Василя Степаныча с отрядом оставил на базе. Всего, на двух машинах, выдвинулось два десятка бойцов. Сегодня задача на скорость, как и все наши теперешние мероприятия…
После невиданного погрома под Сутоганом армии встали. Боевые действия, постоянно уворачиваясь от спецназёров, ведут одни полевики. СОРовцы по уши зарылись в землю на освоенных рубежах. ЦУРюки носят белым хозяевам тапки. Сечевики, легионеры и прочие «охочевики» помогают суперменам душить партизанщину. Цивилизованное мировое сообщество задорно — и в хвост, и в гриву — через презервативы СМИ сношает Москву за помощь террористическому режиму малороссийских сепаратистов. Дипломаты — главным калибром — методично утюжат Белокаменную. Кремль пока держится. «С-300» добрым зонтиком стоят под Антрацитом и периодически, как только переговоры заходят в тупик, возобновляют боевое дежурство.
Сегодня ночью, например, разок возобновили. Отряд тут же подняли по тревоге, и теперь нас ждут — беспокойные гоцалки.
Под конец ночи, не ставя основной задачи, отправили в Лутугино — в штаб. От Врубовского, где мы пасемся второй месяц, изредка, блохами покусывая блокпосты камрадов, до места назначения — напрямки ножками быстрее. Но это только промежуточный этап. Да и сама задача легко просчитывается. Раз сбит самолет, то нам надо — либо поднять выживший экипаж, либо устроить засаду на месте падения, если пилотам не повезло. Сейчас узнаем…
Подле заводской литейки, прямо на улице, уже встречает старый знакомый — Коля Воропаев. Мужик должен был получить полк пошедшего на повышение Колодия, но по результатам битвы под Сутоганом нашего Нельсона перевели под начало Генштаба — формировать рейдовые батальоны. Не иначе Шурпалыч придумал фашикам очередную нестандартную пакость. В таком случае Опанасенко, как всегда, поставил на нужного человека. Этот — сможет…
— Приветище, брат!
— Здорово, чемпион!
После родаковских событий хоть малахай собачий себе заводи — нимб скрывать! Уже, честно говоря, достало… Слишком назойливо всеобщее внимание — раз; а главное, твои близкие, те пацаны, с которыми до этого — по самую маковку в войну окунулся, извозюкался с головой, почему-то отгородились от тебя невидимым барьером — два. Геройство — тоже крест, как оказалось…
— Да ладно, не задирай! Что тут у вас?
Коля, задрав луженую глотку в снежную пасть неба, орет паровозным гудком:
— Слюсаренко!!! Слюсаренко, бес тебя дери! Быстро сюда! Трассером!!! — Увидев бегущего от машин пожилого дядьку, Воропаев разворачивает под фарой «газона» карту и направляет свой мегафон на меня: — Давай своих саперов за этим абортом. Получишь четыре пэ-вэ-эмки [107] . Быстро выдвигаешься вот сюда… — Он тыкает кожей перчатки в точку на километровке… — Находишь место падения Фантомаса [108] и там же — мы тебя по связи скорректируем — катапультировавшегося пилота. Забираешь и волочишь его сюда через Успенку. Предупреждаю! — летчика не пиздить! Серьезно!!! Минируешь зону крушения и кресло. Подрываешь разведконтейнер в случае, если уцелел. Все в ритме румбы — с Алчевска уже вышла эвакуационная группа. Не пытайся устроить с ними пятнашки. Если они тебя перестренут ближе Успенки — помочь не смогу.
107
«ПВМ» — семейство российских противовертолетных мин.
108
Фантомас (жарг.) — истребитель «F-16».
— Нигде камрадов на подходах нельзя тормознуть?
— Пойдут через Штеровку. Попробуем чуток пощипать, но ничего не обещаю. Нет там у меня никого из серьезных, одни самооборонщики… И перебросить — неоткуда. Хорошо, ты — рядышком оказался.
Да уж, все по-честнюге — соотношение: элита младоевропейского спецназа и селяне с дробовиками. Надо же было разведчику упасть так далеко от боевых частей. Шлепнись у Белореченки — гавкнуть бы не успели.
— Может, мост в Никитовке рвануть?
— Давно, не дрейфь. Никаких понтов от этого. Час форы у тебя точно есть, плюс-минус десять минут и не больше. Давай, родёмый! Дуй за новым орденом!!!
Вот сука…
Место падения самолета искать не пришлось. Еще на подъезде — с горы — заметили горящие на краю лесочка обломки.
БТР прибавил хода и прямо по целине ломанул за мелькнувшими меж деревьями темными силуэтами. Пока мы подъехали — уже разобрались… Как обычно, по-нашенски.
— Вы откуда, военные?
Старший, вытирая разбитый нос тыльной стороной кулака, прогундосил:
— Булаховские мы… — позади, испуганной воробьиной стайкой, сгрудилось еще трое пацанят помладше. За спиной виднелся тяжелый мотоцикл и воткнутые в снег лопаты. Наши рассыпались цепью вокруг места крушения.
— И хрена какого вы тут забыли?
— Затолока послал огонь снегом закидать… как пшека нашли, а твои сразу — драться… Ружжо поломали. Я им гукаю: «Обождь, свои!» — а они — биться…
— Стоять! Какого пшека? Быстро!
— Ну, летчика, дийсно…
— Зашибитлз! — Развернулся к Жихарю… — Труба, грохнут нашу «куропатку» [109] — к бабке не ходи.
109
«Куропатка» (сленг) — пилот сбитого летательного аппарата.