Украинский национализм: ликбез для русских
Шрифт:
Заметим, что сейчас никак невозможно (как бы кому-то ни хотелось) организовать в Украине дискриминацию того же русского, поскольку он де-факто более чем жив: — он используется, на нем говорят, пишут и думают. Поэтому пугать русскоязычных «запретами» — это только для слабонервной аудитории. Относительно же Западной Украины можно сказать, что, в силу культурных отличий и традиций, а также из-за более позднего «воссоединения» растворить и ассимилировать ее Советам было гораздо сложнее, что, собственно, и не получилось, — там удалось навязать только внешние формы советской жизни. К неистребимым реликтам прошлого, не изувеченным тоталитаризмом, можно отнести, к примеру, хороший кофе — как традицию (он «начинается» сразу за старой австрийской границей), большую вежливость и качество обслуживания — вещи, весьма полезные в жизни обычного человека. Не всюду, оказывается,
16. Рай мертвецов
Украина, кроме описанных выше социальных изменений, вынесла из СССР максимально обедненный и изувеченный украинский язык, расстрелянную и подорванную культуру, советскую ментальность и мифологическое сознание населения, жившего 70 лет в воображаемой реальности, привыкшего к навязчивой заботе государства и отвыкшего от проявлений инициативы. Постсоветский кризис 90-х — не только результат чьих-то действий или бездействия, но логичный результат развития системы, которая уже гнила и должна была, видимо, догнить до конца в ситуации малоквалифицированного политического менеджмента.
Эта фотография лишь просто очень похожа на достижения Адольфа Гитлера и лишь случайно относится к 1933 г., СССР. Советская народная власть — но просто, видимо, «перегибы на местах», так сказать, «головокружение от успехов».
К этому следует добавить катастрофические демографические потери, ведущие к сокращению населения и его старению. Это не значит, что в последние десятилетия кого-то массово истребляли. Просто на объективный процесс изменения модели семьи в городах (с малым числом детей), сокращения рождаемости и роста смертности в ухудшившихся экономических условиях накладываются переданные через поколения циклы «не родившихся и не родивших» после… — а далее следует список, который пострашнее самого страшного сна.
В 1914 г. население в современных границах Украины составляло 46 млн человек, из них «малороссов»-украинцев — около 32,7 млн. Далее. Первая мировая и последующие войны — погибшие, выехавшие, эмигрировавшие не поддаются точному исчислению; голод 1921 г. — 300–350 тыс. умерших.
По мнению историков (Станислав Кульчицкий), с высокой степенью вероятности можно утверждать, что к концу 1920-х прирост народонаселения едва смог компенсировать потери 1914–1923 гг.
Не путать с Бухенвальдом: это процветающая Советская Украина.
Меня всегда интересовало: что чувствовали люди, которых такими фотографировали — в Украине (1933), в Бухенвальде (1945)? И чувствовали ли что-то? Что в них осталось человеческого, смогли ли они снова ожить? Многие ли из них потом говорили: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство» или «Спасибо фюреру Гитлеру»? Сколько лет живет ужас от такой жизни, на сколько десятилетий ломается психика людей? Лев Троцкий говорил, что память о голоде живет в трех поколениях, которые боятся.
В 1930 г. население (всех национальностей) в современных границах Украины достигло 41,776 млн человек. Далее: коллективизация и геноцид 1932–1933 гг — 3–6 млн. [60] (от 7 до 14 % населения, по различным методикам исчисления); массовые репрессии 1929–1938 годов — арестовано свыше 650 тысяч человек, погибло (расстрелянных или в лагерях) от трети до половины из них; депортации населения приграничных областей УССР в 1935–1941 гг. — 40 тыс. поляков, более 23 тыс. поляков и немцев; депортации населения Западной Украины 1939–1941 гг. — более 200 тыс. (процент погибших — аналогичный); Вторая мировая война — 8 млн (19 % населения); голод 1946 г. — до 1 млн человек; на Западной Украине в 1944–1952 гг. репрессиям подверглось свыше 500 тыс.(убито — более 150 тыс., депортировано — более 200 тыс., из них погибло
60
Неплохо было бы еще подсчитать десятки тысяч украинцев, погибших тогда же на Северном Кавказе.
Итак, 1959 г.: население в современных границах Украины достигло 41,869 млн. человек, т. е. было существенно меньшим, чем в 1914 г. Цифры 1914 г. население Украины достигло лишь в первой половине 60-х. И уточним: мы ведем речь не об украинцах как таковых, а обо всем населении Украины. Естественно, что проблемы, которые касаются лишь сельского населения (конфискация зерна, раскулачивание и террор голодом) били в основном по украинцам. Зато «большой террор» 1937–1938 гг. косил без разбора представителей всех национальностей. От советских голодов 1921 г. и 1932–1933 гг. не пострадали только жители Западной Украины, которым повезло находиться в то время под панской Польшей (там стеснялись совсем лишать население пищи). Они же меньше пострадали и от голода 1946 г., поскольку деятельность «бандеровцев» не позволила советской власти конфисковать зерно в необходимых для полноценного «счастья трудящихся» объемах. Правда, власти компенсировали эту недоимку депортациями и расстрелами по «националистическим» статьям.
Поиски врагов
Иностранная журналистка с голодающим ребенком. Харьков, 1933. Иностранные так называемые правозащитные организации почему то всегда возражали против того, что в СССР людей уничтожают миллионами. Странные эти западные люди — нашли проблему! Советских — их чем больше мочишь, тем более счастливы и благодарны оставшиеся. Именно так достигается советское счастье: спасибо, что живой и посему к любым свершениям готов!
Перестроечный и чернобыльский спад рождаемости начался в 1986 г., и позитивный рекорд переписи 1989 г. — 51,452 млн человек — в ближайшие десятилетия вряд ли будет снова достигнут. К концу первого десятилетия ХХІ в. численность населения Украины «опустилось» ниже 47 млн (Госкомстат Украины). Усилила этот процесс массовая эмиграция конца 80-х и первой половины 90-х. Это означает, что в ближайшие десятилетия все меньшее количество молодых украинцев будет содержать все большее число украинцев пожилых.
Основной демографический удар славной эпохи советской власти был нанесен по украинскому крестьянству, приведя его к покорности и деморализации — тому, что ученые называют «постгеноцидным синдромом». Если сравнивать народы с биологическими единицами, то для украинцев голод 1932–1933 гг. был чем-то вроде популяционной катастрофы, ставящей под сомнение перспективы генофонда этой популяции. Так давайте уточним теперь наш взгляд на геноцид.
С ним, кажется, все просто: советской стране нужен хлеб на экспорт, поскольку нужна валюта на индустриализацию. Рабочие (пролетариат-гегемон), опять же, хотят кушать на стройках заводов этой самой индустриализации. Крестьяне же продовольствие в нужных объемах добровольно не сдают — неохота им почему-то бесплатно отдавать выращенный хлеб. Значит, нужно его отобрать. Если все равно нормы сдачи не соблюдаются — наказать, не оставить им на прокорм вообще ничего. А чтобы не разбегались, дабы «урвать» еды себе где-то еще, — оцепить районы, где уже нечего жрать, и не выпускать! Если сдохнет от 3 до 6 млн хохлов — туповатых сельских жлобов, — никаких гуманитарных потерь от этого не случится… Страшно слушать рассказы коллег-историков, которые после независимости первыми окунулись в этот «исторический материал». Люди (а историки — это живые люди) были более чем в шоке. К жуткой информации о гитлеровских концлагерях мы немного попривыкли, а вот чтобы в родной советской стране такое. и не каких-то там «врагов народа» — а кого угодно, просто так, без статьи, без повода, без имени… И если Гитлеру для уничтожения евреев пришлось кое-какие бумажки оформить (об «окончательном решении» еврейского вопроса), то советской власти было просто незачем и не для кого обосновывать причины того, почему в украинских селах (а это Украина — житница) люди едят крыс, собак, своих детей, а потом, если не помирают, почему-то сходят с ума.