Украл – поделись. Физиология предательства
Шрифт:
– А выручка?
– У директора, наверно.
– Где он?
– В пятом или шестом. Я точно не знаю.
В дверь позвонили. Бабухин и Литиков переглянулись.
– Кого там черти носят?! – недовольно рыкнул Бабухин.
– Выпить кто-то… – донеслось с полу.
– Надо бы выручить, – нерешительно произнёс Литиков.
Бабухин многозначительно уставился на подельника.
– А если там?..
– Но это как-то… – неодобрительно нахмурился Литиков.
– Ладно, спроси, чего там надо, – махнул рукой Бабухин.
Литиков направился к двери, однако та отворилась без его вмешательства.
– Вот те на! – воскликнул Литиков, оглядываясь на Бабухина. – А кто дверь не закрыл?
– Ты и не закрыл, дубина!
А в двери уже – мужчина средних лет в кожаной куртке нараспашку.
– Почему не стучишься? – спросил у него Литиков и нахмурился.
– Я звонил. А потом гляжу – дверь-то и не закрыта вовсе, – оправдывался мужчина, растерянно поглядывая на лежащего посреди прохода работника ресторана. – А что с ним?
– Заболел, – вздохнул Литиков.
– А руки… почему?
– Связаны почему? – Литиков почесал в затылке. – А он это… как его… Он же припадочный. А ты врач, что ли?
– Нет.
– А почему тогда вопросы?
Мужчина пожал плечами.
– За водкой? – спросил его Литиков.
– Да. Бутылочку бы. «Русской».
– А «Русская» есть?
– Была же два часа тому.
– Хорошо, давай деньги. И жди за дверью. Время ночное – такса двойная. Предоплата. Вот так вот, братан.
Отпустив товар и закрыв дверь, Литиков удовлетворённо похрустел полученными от покупателя купюрами, сказал:
– Слушай, Пашка, у нас уже деньги появились. На две бутылки, если по дневной таксе. Может, ещё кто заявится.
– Водкой торговать собрался? Совсем, что ли? Нас же накроют и в клетку запрячут. Водки и так возьмём сколько надо. Нам же деньги на другое нужны. На дальнейшую жизнь и жизненные потребности.
– А кто-то сказал, тут денег нету. А, вот он! – Литиков ткнул ногой лежащее на полу тело.
– Искать надо. Надо искать! – замотал головой, не соглашаясь, Бабухин.
И они нашли деньги. Точнее, они обнаружили на кухне металлический ящик, запертый на навесной замок. Ящик без особого труда выдрали из стенки вагона, однако замок не поддался.
– Ребята, оставьте ящик! – заголосил связанный. – Там же деньги! Много! Обещал присмотреть!
– Деньги… оставить? – не понял Бабухин.
– Не наши! Они придут, а денег нет!
– Кто придёт?
– Которые их сопровождают. Сказали, хотят оттянуться. Сказали, чтобы никому не открывал. Они же убьют меня!
– Заладил! – скривился Бабухин. – А меня не боишься? Они да они.
– Не уважает нас, – сделал вывод Литиков.
– Давай, Мишка, загружайся водкой, – распорядился Бабухин. – Бери водяру, а я ящик заберу. И надо сваливать.
– Они поймают вас, поймают! – простонал ресторанный мужик, по щекам которого текли слёзы. – А этот, за водкой приходил, он уже шухер поднял! Сто процентов!
– Надо катапультироваться, однако, – заметил Литиков, рассовывая по карманам бутылки водки.
– А менты? Двое ментов едут, поезд сопровождают! – плакал стреноженный страдалец, пытаясь вытереть мокрое лицо о собственное плечо.
– Пугает нас, – сказал Литиков и затолкал пару бутылок в карманы брюк Бабухина.
Бабухин сопротивления не оказал. Проговорил только:
– Но – прав мерзавец, когти надо рвать.
– Сматываемся, – согласился Литиков.
И они смотались. Поезд ушёл, унося возбуждение, в состоянии которого грабители десантировались из вагона, и Бабухин и Литиков вдруг обнаружили, что зима, что холодно. И – ветер.
– Ой-ёй-ёй! – удивлённо возвестил Литиков и, поозиравшись, обернулся к товарищу. – И где чё? Ты говорил, останавливается.
Бабухин не ответил. Он оглядывался по сторонам, надеясь обнаружить согревающий душу огонёк. Вот и снежная пыль, окончив танец проходящего состава, улеглась окончательно, а ни светлого пятнышка в ночи, ни даже просто каких-либо строений, уснувших или умирающих, то есть оставленных людьми, не обнаруживалось. Только луна недобро посматривала сквозь кружева облаков. Недосягаемая. Холодная.
– Надо, однако, бежать куда-то! – беспокоился Литиков. – Замёрзнем, околеем! А, Пашка?
– Ну беги! Беги! – заорал Бабухин. – Четыре стороны! В любую шпарь!
– В любую. Ну да, – простонал Литиков.
В течение минуты танцевали молча, после чего Бабухин буркнул:
– Давай в одну сторону, я – в другую.
– В какую сторону? – спросил Литиков, отбивая зубами дробь и танцуя всё быстрее.
– В любую! – прорычал Бабухин. – Если ты – туда, то я, наоборот, – туда!
– Пашка, нам… вместе надо… держаться! – отстучал зубами Литиков. – У нас… одна беда на двоих!
– Недоумок! Беги и смотри дорогу или тропинку. Или огонёк. Говорю же, медленно шёл. Как будто остановиться хотел.
– Мы найдём дорогу и по ней – к людям? – повертел втянутой в плечи головой Литиков. – А может, по шпалам двинем?
Бабухин не ответил. Он был более чем зол. Как же так? Почему же так получилось, что он, Пашка Бабухин, всегда считавший себя умнее Мишки Литикова, оказался сейчас в более проигрышном виде? Ногами в отнюдь не толстых носках, уже насквозь промокших, он энергично уминает снег и ёжится от холода, влезшего под джемпер и рубаху, колюче охватившего голову, зло пощипывающего за уши. А Литиков – в ботинках и шапке!