Украли солнце
Шрифт:
— Какие могут быть…
— Подожди, Роберто. — Марика сникла. И стало видно, как она устала: под глазами — чернота, морщины съёжили губы. — Ты, Джулиан, сомневаешься. И ты прав. Такое вторжение в организм! Вдруг вместе с препаратом вынесем из него что-то важное? Какие разрушения произвёл препарат, а какие — противоядие? Вдруг через десять лет рак вспыхнет или возникнет психическое расстройство! Но кто сказал, что из-за вторжения? Может, запрограммировано? А новое дело всегда риск. Решаешь один ты. — Говорит
— Ты историк, Марика, искусствовед и медик. Лишь во времена Возрождения были такие богатые натуры! — ни с того ни с сего говорит Роберто. — Спасибо тебе за помощь.
— Во времена Возрождения были такие! — вторит Апостол.
А Марика, видно, почувствовала, что растрёпана: подняла волосы с шеи, заколола их, открылся затылок — с детским пухом.
— Мы тщательно всё выверили. Ждём удачи. Но решаешь ты! — Говорит Джулиану, смотрит на Апостола.
— Когда ты успела столько узнать? — спрашивает Апостол. — Ты же совсем девочка!
Любим по колени в воде возле созданной им запруды. «Вам — водопад, ребята!» — кричит. Мокрое радостное лицо, бронзовые плечи. И солнце с прямыми лучами.
— Я согласен, — Джулиан смотрит на Марику.
— Наконец-то! Иди за братом. Здесь безопаснее всего работать, удобно и просторно! — объясняет она Апостолу. — Только нужно придумать, почему Любим здесь!
— Самое удобное: залить ногу в гипс! — говорит Роберто. — Никакой другой болезни у робота, кроме перелома, быть не может. А кости — хрупкие.
— Прекрасная идея. Сейчас принесу всё необходимое. Разве не естественно, что брат болеет у брата? — смеётся Марика.
Визитёр явился в тот момент, когда он поднёс руку нажать звонок Любимовой квартиры.
— Меня оторвали от важных дел, — сказал весело. — Что за беготня среди ночи? Что ещё ты совершил, выходящее за рамки приличий и устоев?
Джулиан обмер, но тут же сработал инстинкт самосохранения — рассмеялся вполне натурально:
— Нечего делать вашим слугам, я бы таких уволил! Почитайте стенограмму разговора!
— Читал. Почему день рождения нужно праздновать в два часа ночи?
— Потому что я родился в это время. Я и дома всегда праздновал ночью. — И он стал вдохновенно врать, как ему нравится готовить брошюру по проведению дня Революции: какую роль он отводит каждому участнику, кто какие слова прокричит Будимирову. Спешит доделать к утру! А ещё, врёт он, решили проводить субботники по воле трудолюбцев. Они жалуются на излишек свободного времени и хотят деньги сэкономить! Не нужны маляры для покраски домов, не нужны дворники!
Визитёр почти по-человечески зевнул. Усмехнулся.
— А я уж подумал! — Внезапно свёл в одну линию брови. — Здесь-то что делаешь ночью? Брат не вызывал тебя!
— Я же говорю, всё в кучу получилось! Я удивился, почему он не пришёл поздравить меня. Мне сказали, заболел. Всё равно не сплю. Решил перевести его к себе, чтобы легче было ухаживать! — Вдруг сейчас Любим, разбуженный их разговором, распахнёт дверь, или Визитёр захочет войти в квартиру? Счастье ещё — не успел нажать кнопку звонка.
— Он же спит! Почему нельзя подождать до утра?
— Утром понесу брошюру в типографию. Некогда будет возиться с братом, а он легко просыпается и засыпает, как и все под препаратом!
— Да, такого эффекта мы и добиваемся.
На лестнице почему-то светло, будто кто-то светит им в лица, чтоб они хорошо видели друг друга.
— У меня просьба, — набрался наглости Джулиан, — подарите ещё месяц! Вам ничего не стоит, а я поставлю брата на ноги. Вы же сами сказали, моя жизнь изменится. Чтобы совесть не мучила…
— Не понимаю, чем он заболел?! — Улыбается доброжелательно, а ведь не верит ни одному слову! Но открытие противоядия и разговор на острие бритвы сделали Джулиана, дерзким:
— Ногу сломал. В препарате недоработка: кости становятся более хрупкими, чем у обыкновенных людей. Кальция не хватает! Подключитесь утром и послушайте разговор с врачом.
Визитёр снова зевнул.
«Не верит!» — с ужасом понял, но спасением пришли строки о птицах, поющих песнь солнцу, о вечной жизни избранных, их щедрости: живут для блага трудолюбцев!
— Вы велели, — преодолевая отвращение к себе, сказал, когда иссяк. — У меня уже много таких стихов.
— Или ты хитрее меня, и я — дурак. Или дурак — ты, правда, дурак смелый. Или за тобой — большая сила. Стихи хороши, ты и впрямь талантлив. О субботниках надо хорошо подумать. Настораживает один пунктик: куда денем тех, кто сегодня обслуживает город? Появятся безработные! А безработица — беда всех режимов, кроме нашего! Насчёт хрупкости костей выясню. Если это так, награжу тебя за бдительность и своевременный сигнал. Придётся доработать. Нам нужен организм безупречный. Ладно, дарю тебе два месяца.
Визитёр засмеялся и исчез, будто его не было. Как мог поверить хоть одному слову! И не захотел посмотреть, действительно ли у брата сломана нога, в чём удостовериться очень просто: нажать кнопку звонка! И не спросил, зачем для какого-то нелепого открытия — трёхкопеечного предложения о субботниках столько людей бегает в ночное время! О том, что поверил в день рождения и говорить нечего! Как он засмеялся! Оскалился.
Явился один, без охраны. Легко можно было убить его!
Джулиан стоял перед дверью брата и никак не мог нажать кнопку звонка.