Укрепить престол
Шрифт:
— Благодарю, ваше величество! — отвечал Кеплер.
— София, а вы, что думаете по поводу своего будущего? Кем себя видите? — спросил я у женщины.
Была уверенность — Эрик Ланж начнет нервничать, что к его жене обращаются не испросив разрешения у него, мужа. Однако, с самого начала разговора было понятно, что этот персонаж — прицеп. И вот мне нужно понять: для чего мне баба «с прицепом», даже если речь идет о науке, но никак не о личной жизни!
— Ваше величество, — отвечал мне уверенный, или даже, самоуверенный, женский голос. — Я готова работать и во благо вашей московитской науки…
Я улыбнулся. Вот оно — эмансипе! Феминистка начала XVII века! И этот факт меня веселил. А когда я представил, что сейчас София скинет платье, и задерет нижнюю рубаху, демонстрируя грудь, а там надпись «даешь бабу в науку!», примерно так, как это делали оголтелые девки в будущем, то чуть не впал в истерику.
— Я прошу прощения! — говорил я после продолжительной паузы, пришлось сделать несколько глубоких вздоха, чтобы не рассмеяться. — Все это я готов вам предоставить, как и согласен пойти на то, чтобы дать вам испытательный срок. Скажем… три месяца, после которых жду хоть каких, но убедительных результатов работы. Перво-наперво займитесь выращиванием тюльпанов. Тех, что уже заканчивают свое цветение на территории Кремля. Пробуйте соединить и срастить разные луковицы. Ну и занимайтесь наукой, только той, которая принесет пользу. К примеру, за химический способ изготовления большого количества соды, я буду снабжать вас до конца моих, или ваших, дней.
— Это немного… иной подход, как принят в Европе, но, думаю, что я соглашусь, — отвечала София Браге, и уже после выражение согласия жены, похожие слова прозвучали и от ее мужа.
— Ну а вы, господин Кеплер? Вам я сразу же, за те работы, что вы уже сделали, и за новые издания, с которыми чуточку помогу и я, могу даровать титул борона, выделить землю или дать деньги для строительства мануфактур, что более прочего оценю, — я искушал великого ученого и златом и славой и научными открытиями и был почти уверен, что он уже из России не уедет.
— Если вашему величеству будет так угодно, то я бы смиренно просил о милости поговорить с вами и задать ряд вопросов, но у меня больная жена и мне стоило много серебра, последнего, которое я имел, чтобы за ней сейчас ухаживали. К осени я хотел бы вернуться в Прагу. А, учитывая военные действия, мне придется плыть через моря и потратить на дорогу не менее месяца, а, скорее больше. Но я… вероятно… — было видно, что Кеплер сомневается и я не хотел бы на него давить, но и вот так взять, выложить все свои знания о космосе… нет, нельзя [в это время первая жена И. Кеплера уже сильно болела и скоро умрет].
Русскому барону положено знать о космосе все то, что знает и его император, а вот забытому всеми ученому, который живет весьма скромно и то, большей части от подачки от моего посланника в Праге, или составлением глупых гороскопов, не стоит знать больше, чем он уже услышал от меня.
Более разговаривать было, по сути, не о чем. И, несмотря на то, что подспудно я хотел продлить время общения с гением человечества, нужно отправлять немцев восвояси. И эти «восвояси» я потребовал сделать максимально благоприятными, но без излишеств.
Ну а для меня наступило время обеда, после которого должно было состоятся серьезное совещание, вероятно оно, и в историю войдет. По крайней мере, у меня уже есть три писаря, которые записывают и мои слова и описывают дела. Это я хотел бы в будущем выпустить книгу о делах государя-императора. Естественно, в книге будет такой текст, читая который любой русский человек, и не только русский, должен проникнуться величием престола Российского.
— Ты спокоен, а вокруг много суеты! — сказала Ксения за обедом.
— А я часто успокаиваюсь, когда грозят сложности. Ты переживаешь, что я не волнуюсь? — сказал я, цепляя на вилку кусок филе соленой голландской селедки.
Прибыли голландцы, привезли своей сельди. Вот купил ее только для того, чтобы не было негатива в преддверье важного разговора. А так… я и в той жизни предпочел бы селедке осетрину, да и в этом времени так же. Тем более, что так солить — плотно выкладывая в бочки сельдь и посыпая ее солью — и мы можем. Только соли жалко на селедку тратить, есть много чего иного для засолки и вдали от морей.
— Ну раз ты спокоен… — Ксения улыбнулась. — Не праздна я!
— Японский городовой… — вырвалось у меня. — Спокоен? Так на тебе бабушка Юрьев День!
— Что? — недоуменно спросила Ксеня.
— Да ничего, все добре и я зело радуюсь, спасибо! — сказал я, вышел из-за стола, обошел его и поцеловал жену.
— Он спасибо еще говорит… — пробурчала счастливая жена. — Бога благодари!
— Всеночную закажу в трех храмах! — воскликнул я.
— Не надо. Пусть священники только упомянут во здравие. А так, не нужно многим говорить — сглазят еще, — сказала Ксения, а я рассмеялся.
Вот что в голове у людей этого времени? Как может в одном предложении быть и суеверие сглаза и православная вера? Так ладно у мирян такое. Видел я, как батюшки проверяю двери в храм, чтобы там не было какой иголки брошено. Ибо иголка — это беда на храм, колдовство. Ну так Господь же не допустит? Ну какое колдовство может быть в храме? Нет! Лучше иголки поискать и выкинуть, предварительно произвести какие-то обряды с ними. И… иголки находят. Значит есть идиоты, которые разбрасываются таким ценнейшим ресурсом, чтобы насолить церкви. Может аутодафе каким развлечь москвичей?..
— Никому не скажу, что понесла ты. И ты не проговорись и кто из баб знает, так пригрози моим гневом, чтобы не рассказывали. Но у меня для тебя будет еще просьба. Тут появилась София Браге — лекарь, да еще за цветами обучена ухаживать. Пригласи ее к себе, поговори, узнай, насколько она сведуща в лекарской науке! — говорил я, выглядывая во двор, где начали пребывать кареты бояр. — Все, любая, пойду одеваться к Боярской Думе! Спаси Христос за радость!
И только выйдя из палат, где мы обычно с Ксенией трапезничали, или баловались с Машкой, я начал осознавать, что стану вновь отцом. Нужно будет еще свыкнуться с этой мыслью, как и с тем, что необходимо отныне более тщательно смотреть за охраной. Вот именно сейчас, вероятно, один из последних шансов меня сковырнуть. Будет наследник — все, династия.