Укрощение огня
Шрифт:
Зато в доброту теперь играть куда как весело: разве не приятно, когда осчастливленный раб руки целует! Кому как не Аману о том судить — нацеловался!
Чему позавидовал, зарвавшийся слепец, что какого-то мальчишку по головке погладили, а ты так и не дождался? Ну, так сейчас получил — радуйся!
Однако настроение почему-то было весьма и весьма далеко от радости, и даже чтобы душу отвести ничего на глаза не попалось, так что Амиру при всем старании было бы трудно выбрать менее подходящее время для приручения своего строптивого приобретения.
Князь появился
— Позволишь к тебе присоединиться? — он указал на низкий столик с обильным завтраком, один вид которого необъяснимо вызывал еще большее раздражение.
Амани слегка пожал плечами, безэмоционально уронив:
— Все в этой крепости принадлежит вам, господин.
«Даже я!»
— Это имеет какое-то отношение к завтраку? — поинтересовался мужчина больше удивленно, чем рассержено.
Аман изобразил самую невинную улыбку, на которую был способен:
— У стула вы тоже спрашиваете, прежде чем на него сесть?
Ему все-таки удалось задеть своего господина, который как видно, тоже не отличался спокойным тихим нравом, но князь в который раз смирил накативший волной гнев.
— Разве я дал тебе повод чувствовать себя вещью? — мягко заметил Амир, вглядываясь в юношу. В кофейных глазах снова отразились сожаление и грусть.
У всего на свете есть свой предел, перетянутая струна лопнула с тихим звоном, и Амани устало ответил:
— Когда истина очевидна, нет смысла постоянно тыкать в нее пальцем… Отрицать тем более.
— Моя власть так ненавистна тебе? — спокойно спросил князь.
— Нет, — мгновенно отозвался Аман, — только то, что меня оказалось так легко купить!
«И продать…»
Исступленная горечь всплеснулась в голосе юноши, бессильно осыпавшись шорохом песчинок. Амани отвернулся резко, переведя дыхание.
— Ты говоришь об… ошейнике сейчас? — ровно спросил мужчина, подобрав нейтральное определение.
— Я говорю обо всем! И разве не ошейник ожидает меня в ваших покоях.
— Что тебя ожидает, и тем более в моих покоях, — спокойно поправил юношу Амир, легко касаясь его волос, — зависит только от тебя. Что касается ошейника… — в тоне неожиданно скользнула улыбка, — я его тебе пришлю!
Амир Фахд был воином и воином не простым, не рядовым клинком, а тем, кто отдает приказы и ведет за собой. Он был владыкой, главой рода, но в суровом краю в суровые времена княжий титул не просто привилегия и отнюдь не синекура, к торжественному величанию прилагалась ежечасная ответственность за весь клан и землю, на которой они живут. И значит, князь должен быть еще и грамотным организатором и ловким политиком. А кроме того, он был еще и ученым, постигающим законы мироздания… Все вместе говорило, что он наверняка умеет быть непредсказуемым, упорным и опасным игроком, который так или иначе добивается назначенных самим же целей. У невольника шансов против него нет.
Что ж, юноша был не так уж далек от истины в превосходных оценках своего господина и противника. Оставшись в гордом одиночестве, Амани изошел желчью: хозяин играет словами
Юноша раздраженно прикусил губу: быть может и стоило попробовать, хоть раз честно сказать о СВОИХ желаниях, а не ловить малейший отблеск чужих, выстилаясь к равнодушно попиравшим его ногам… Да нет, глупости! Даже на пороге смерти ему было отказано в пустячной малости, в обычном жесте сострадания и ласковом касании жестоких рук…
Здесь будет так же. Он дорогая забава — не более, не менее, и доказательство того ему сейчас принесут…
Пусть так! По крайней мере, не будет искушения забыться, а Амани всегда старался трезво оценивать положение вещей.
Правда, получалось не всегда. Что ж, повторюсь еще раз — нет предела совершенству!
Юноше удалось наконец вразумить себя и встретить отведенную ему долю с невозмутимым достоинством… которое разом слетело, стоило Аману увидеть присланную ему через Тарика вещь! Он недоверчиво протянул руку, но в последний момент отдернул пальцы, так и не коснувшись узкой полоски металла, больше напоминавшей причудливое ожерелье, чем унизительный знак рабства.
Если бы не одна деталь — волны и резкие росчерки стилизованной подписи: алам, лакаб и кунья. Имя господина. Напоминанием рабу и предупреждением всем остальным.
Однако, это имя он знал слишком хорошо, как и малейшую царапину на благородном металле, и сейчас не верил своим глазам — это знак, но что он несет собой?!!
Когда Амир вновь навестил свою привередливую «собственность», он застал хмурого юношу, задумчиво вертевшего в руках пресловутый ошейник, сидя на излюбленном диванчике. В этот раз Амани приветствовал господина, как полагается, грациозно соскользнув на колени, свободно спадавшие волосы скрыли лицо.
— Откуда такое смирение? — с иронией поинтересовался князь, окончательно убедившись, что подобное поведение его не прельщает абсолютно. — Так понравился подарок?
— Господин изволил пошутить, но я не совсем понял смысл шутки, — бесстрастно произнес Аман, не солгав ни одним словом.
— Шутка? — князь удобно расположился на диванчике, вместо юноши у своих ног, как всегда любуясь им. — Ты спрашивал об ошейнике, который видел в моих покоях. Я прислал его тебе, и только. Можешь вернуть мне, можешь оставить себе как память…
Как память?! — Амани снова взглянул на вязь букв, складывающуюся в имя его бывшего хозяина, и, в ярости вскочив, отбросил от себя как ядовитую гадину, полыхнув зарницей из-под ресниц.
Раздался густой раскатистый смех. Мгновенное преображение отозвалось в груди мужчины жаркой вспышкой, а злой взмяв ни в чем не повинного мурлыки, мирно дремавшего на солнышке на окошке и получившего ошейником по загривку ни с того ни с сего — от души позабавил. Шипение заслуженного крысолова, и бурное дыхание, срывавшееся с искривленных гневом губ юноши — вторили друг другу.