Укрощение строптивого лига
Шрифт:
— Вам лучше не входить, — предупредил лекарь, услышав цокот моих каблуков, хотя я старалась ступать тихо, чтобы не потревожить заснувшего Райского. Увидев багровую, невероятно опухшую, с ссадинами физиономию Тирса, я жалостливо спросила:
— Это не смертельно?
— Нет. Это отек. Я опасался, что будет хуже. Но нет.
Я действительно жалела Тирса, но почему-то, как идиотка, улыбалась.
— А вы можете избавить меня от этого? — указала на лицо.
— Я всего лишь успокоил вас. Странно, что вы реагируете именно так.
И
Лекарь снял с Тирса сюртук, жилет и рубаху, возможно и остальное, поэтому викарт лежал укрытым простыней. Но я протянула руку и осторожно коснулась его невредимого плеча, выглядывающего из-под ткани. Хоть рыжий и заносчивый гад, но храбрый. Правда, не будь я нужна ему как наследница герида, он поступил бы так же?
Покидали мы лекарскую под взгляды любопытной толпы. Спасибо еру Марую, который, хоть и устал, но избавил меня от глупой улыбки. Иначе бы люди в толпе меня не поняли.
— Какая любовь! — услышала я шепотки в спину. — Он спас ее, рискнув собой!
— И что красавчик в ней нашел?
Хорошо, что леер Ворвик остался с нами. Когда лекарь заверил, что сделал все возможное, и теперь нам можно ехать домой, он поймал кэб. Поддерживая меня за руку, проводил до него, помог сесть. Тирса маг воздуха окутал туманом, чтобы викарта не видели пострадавшим, и перенес по воздуху в повозку. И только потом забрался сам.
— Передам вас под присмотр родных и успокоюсь, — объяснил он.
Все дорогу спутник молчал, я смотрела то на Тирса, левитировавшего в воздухе, то в окно. Но я знала, что старик с меня глаз не сводит. Наконец, я собралась с духом и перехватила его взгляд.
— Я очень удивлен, что вы, несмотря на растерянность, проявили бдительность. Вы достойны похвалы.
— Благодарю.
Когда карета подъехала в особняку Нормеров, я высунулась в окно, и привратник сразу же открыли ворота.
— Вы часто бываете у Нормеров? — удивился старик.
— Я их гостья.
— Я полагал, что невеста.
— Тот, кто решился на преступление — совершил его из ревности, неверно полагая, что я лиера сердца викарта или невеста.
— А нет? Вы шли с букетом белых гааров.
Только появление викартессы спасло меня от расспросов.
Увидев взволнованную хозяйку дома, Ворвик ринулся успокаивать ее. Он взял ее за руку, будто они хорошо знакомы, и, глядя в глаза, заверил:
— Многоуважаемая лиера, все хорошо. Мальчику, конечно, досталось, но все заживет.
— Тирс! — Эдалина бросилась к кэбу.
Мне было искренне жаль ее. В какой-то мере я чувствовала себя виноватой. Но, с другой стороны, рыжий сам выбрал себе в невесты редкостную дрянь. Вот чувствовала я, что это ее проделка.
Уже скоро гость стоял в гостиной, а
— Я вам так благодарна, леер Ворвик! Как я могу отблагодарить вас?
— Да что вы! Что старику надо? — смущенно улыбался он.
— Я чувствовала, что что-то случится, и не поехала с ними! Это моя вина!
— У меня только две руки, с троими я бы не справился, — пошутил Ворвик.
— Я вам неимоверно благодарна. И не отпущу вас, пока не смогу хоть как-то отблагодарить.
Гость помолчал, потом лукаво посмотрел на викартессу.
— Если только позже, когда викарт поправится, я бы с радостью прокатился на скаперте.
— Конечно! — обрадовалась викартесса. — Мы будем рады видеть вас в любое время. Не откажетесь составить нам компанию при поездках за город…?
Пока они общались, я решила навестить рыжего. Гареда сообщила, что он пришел в себя. Когда я вошла в его комнату, Тирс лежал на постели, накрытый салфеткой, смоченной в целебном бальзаме. Ничего не видел из-за нее, но мои шаги опознал.
— Веа?! — прозвучало жалко.
— Я. Пришла выразить вам…
— Сосадание? — перебил наглец.
— Протест! Думаю, вам следует серьезнее относиться к выбору невест. Обиженная женщина — очень опасна! — вот, снова он выглядит, как облезлый кот, но все равно держится гордецом. Глупый.
— Это вы по себя или по рафиню? — говорить ему было трудно, и все же рыжий попытался острить.
— Вы поступили глупо.
Райский замолчал. И после паузы произнес совсем иным тоном:
— Я виноват пеед вами, Веа.
— Давайте без пафоса, — оборвала его. — Без красивых обманчивых слов и вашего наигранного тембра соблазнителя. Вы вызываете у меня только жалость.
Рыжий снова замолчал, а потом выдохнул грустно:
— С нашей встечи моя зизнь пеемениась.
— Это потому что вы воспользовались моей жалостью и гостеприимством. И теперь я в чужом доме, среди козней отверженных ваших фавориток и совершенно одинока. И вам отливаются мои слезки.
— Хотите, чтопы я каяся сю зизнь? — говорить ему было больно, но гордец не мог просто заткнуться. Ему надо было обязательно дерзить. Да, мерзкий характерец у Райского.
— Просто верните меня домой!
— Ваш дом здесь, геида Дотиг!
— Мой дом там, где мне хорошо! — возразила я и выпрямилась. — И хоть вы, викарт, редкостный засранец, я рада, что вы живы.
— Конесно. Я ведь еще не распатился за содеянное сполна!
— Вам лучше вернуть меня обратно! — я развернулась и пошла к двери.
— А как мы оказаись дома? — спохватился он.
— На себе вас донесла.
— Да?! — охнул Тирс. Видимо, его гордость понесла сокрушительный удар. Он даже багровым пальцем подцепил край салфетки, приподнял ее и попытался посмотреть на меня. Лучше бы не делал. Его жутко опухшее бардовое лицо напугало меня. Да и жаль стало этого паршивца. Поэтому я призналась: