Укрощение воровки

Ди Климм

Уснуть не получалось по двум причинам. Первая, конечно, касалась загадочного исчезновения Дианы. Вечер после разговора с Власовым превратился в сущий кошмар, который наполнился бешеными криками Ромы в трубку, а потом его яростными криками и уничтожающими взглядами на начальника охраны, который, по мнению Романа, не слишком расторопно искал записи с камер наблюдения. Потом было удивление, когда Марьяна увидела Диану в сопровождении какого-то парня в кепке и очках.

— Как-то странно они идут… — пробормотала Марьяна и вскрикнула от ужаса, вскинув руки к губам, когда увидела, что парень прижимает к спине Дианы пистолет! Настоящий, черный пистолет!

— Я убью его, — эти слова, сказанные Ромой побелевшими губами,

будто ударили Марьяну током. Но не успела она ему слова сказать, чтобы хоть немного образумить и успокоить, как Рома вылетел из комнаты и, визжа покрышками, улетел в неизвестном направлении.

Не находя себе места, прокручивая раз за разом запись, глотая слезы и задыхаясь от ужаса и беспомощности, Марьяна просто не знала, куда себя деть и что делать. И ответ пришел просто и быстро — позвонить Владу.

Он прилетел за каких-то пятнадцать минут, и Марьяна была уверена, наверняка мчал так же, как умчался отсюда Рома. Кое-как, прерываясь на слезы и путаные объяснения, Марьяна рассказала Владу все, что знала. Он внимательно посмотрел записи, потом приказал начальнику охраны сохранить запись на флеш-карту, после чего взял с того клятвенное заверение держать язык за зубами.

По пути домой они забрали Алексу с кружка по танцам, и поехали к Марьяне. Если дочь и была удивлена, то никак не выказала своего отношения. А во время ужина, наблюдая за легкой шутливой перепалкой между Владом и Алексой, Марьяна поняла, что все не так плохо складывается, как она рисовала у себя в голове.

И тут всплывает вторая причина, не дающая Марьяне уснуть. Влад. В ее квартире. Спит на ее постельном белье. Буквально за стенкой. Кажется, она даже слышит, как он ворочается на низком диване. Он что, храпит? Или это взбудораженное воображение рисует самые непристойные картины спящего Влада? Он приехал к ней в футболке, трениках и кроссовках, и Марьяна не видела при нем сменной одежды. Вряд ли он лег в уличной одежде. Ведь дома жарко, и сейчас Марьяне жарко и душно от мыслей, что Влад стянул и футболку, и трико. А еще, Марьяна знала, Влад любит спать голым. Хотя вряд ли тут, под одной крышей с Алексой, он додумался снять трусы. Какой бы ни был Влад, но границы он всегда точно чувствовал и соблюдал. Но Влад в одних трусах был достаточно зрелищной фантазией. Марьяна прижала пальцы к пульсирующему лону и скрестила теснее ноги, чтобы унять возбуждение.

Проворочавшись, кажется, два часа, Марьяна тихонько встала с кровати. Посидела, опершись о спинку кровати. Не удержалась и погладила соски, натягивающие тонкий шелк ночнушки. Груди отяжелели, и покрылись мурашками, когда Марьяна спустила бретельки и погладила их ладонями. Обхватила пальцами, впиваясь длинными ногтями в белую кожу и оставляя красные полумесяцы. Приподняла, взвешивая в ладони приятную тяжесть. Коснулась большими пальцами сосков, которые стали тверже камушков, и собрались в бутоны. Прикрыла глаза, представляя губы Влада на них, его горячий язык, обводящий съеженный ореол. Его горячие ладони, вместо нее придерживающие груди, приподнимая к горячему рту и шершавому языку. Вот он захватывает сосок губами, смыкает их вокруг ореола и делает медленное втягивающее движение.

Услышав свой тихий стон, Марьяна очнулась. Тьфу ты, под сраку лет не хватало заниматься самоудовлетворением, находясь под одной крышей с дочерью и мужчиной!

Марьяна подскочила на месте, когда лежащий рядом телефон завибрировал.

— Алло! Да, Ром! Нет, нет, не сплю! Ну что там? Как? …Диана? Что с ней?! В какой больнице?! Я выезжаю!.. Но… Ясно, поняла, Ром… Ага. Утром обязательно буду. Да знаю я, знаю, что может понадобиться женщине в больнице. Ты там себя береги, Ром. Я тебя ради Дианы прошу. Она себя будет винить, если ты будешь выглядеть как покойник. Все, пока. Спасибо, что звякнул.

Уф. Слава Богу. Одна проблема решена. Диана жива, в больнице, состояние средней

тяжести. Себя помнит, в сознании, есть повреждения, но не опасные для жизни. Марьяна сохранила в заметках список того, что надо отвезти Диане утром. Рома прав, лучше ее близких не беспокоить, и сообщить новости завтра, когда ситуация стабилизируется.

Ощущая небывалое облегчение и радость, Марьяна рухнула на кровать. Долго смотрела на потолок, следила за скользящими от фар тенями. Вырисовывала в отражении штор узоры. Считала хрустальные сережки на массивной люстре.

Резко села на кровати. Мысль, ясная и четкая, залетела в голову.

Чокнутый псих может наставить пистолет в спину. Лихой водитель может не справится с управлением. В один момент может наступить конец света. Земля разверзнется, небо расколется, моря и океаны выйдут из берегов и смоют сокрушительными волнами жизни и судьбы, безжалостной волной слизывая с лица земли все проблемы и радости, думы и планы, мечты и грезы. И завтра, естественное и близкое, может не настать. Так какого черта Марьяна тратит драгоценное время на своих тараканов, которые все равно будут голодные, и никогда не наедятся? Будут грызть и изъедать ей мозг все новыми и новыми запретами, проблемами, обсуждениями, размышлениями, и нет конца и края этим самокопаниям. А за подобное расхлябанное отношение Марьяна может получить мощнейшую отдачу — лишиться времени, нервов, сил. Любви.

Марьяна встала с кровати. Подошла к двери и открыла. Хотя ни одна дверь и половица в доме никогда не скрипели, она ступала осторожно, на цыпочках. Будто боясь спугнуть очарование момента, пошатнуть решимость, оттолкнуть приближение неизбежного.

Прошла по коридору и открыла дверь в зал. Закрыла плотно дверь в комнату, и сейчас порадовалась звукоизоляции, над которой тщательно поработала во время ремонта. Да и спальня Алексы находится на другом конце коридора. На цыпочках подошла к дивану и услышала… сдавленное дыхание сквозь зубы и ритмичные звуки. Понятные, возбуждающие, будоражащие.

Марьяна обошла диван и встала перед Владом, глядя на его безупречное тело. Трусы были спущены до бедер, одна нога подогнута, а правой рукой Влад мастурбировал. Обхватив твердый ствол, водил ладонью по нему, откинув голову назад, прикрыв глаза, словно стыдясь своего порыва. Дыхание его перешло в рычание, а бедра стали подаваться вверх.

Марьяна протянула руку и положила поверх его руки. Влад остановился, распахнул глаза и посмотрел прямо на Марьяну.

— Я ждал тебя.

Марьяна отвела руку Влада от его органа. Затем встала, скинула с себя топик, спустила шортики вместе с трусиками. Насладилась взглядом Влада на себе, голодного, пожирающего. Словно выжигающего на белой коже темное тавро принадлежности ему, только ему. Затем Марьяна оседлала ноги Влада, сжав между бедер его колени. Опустила голову и медленно взяла в рот головку его члена.

Стон невозможно сдержать. Можно приглушить его в предплечье, прикусив кожу и выравнивая дыхание. Но стон подкатывает к горлу, когда Марьяна вновь опускает голову еще ниже, чтобы заглотить еще глубже. А когда она сводит щеки теснее и прижимается языком к натянутой уздечке и делает сосательное движение… За это можно жизнь отдать.

Марьяна ласкала его языком, губами, зубами, посасывая, покусывая, облизывая, уделяя достаточное внимание и налившейся головке, и бугрящимся венами на каменном стволе, слизывала мурашки на яичках. Останавливалась и давала Владу время отдышаться. Он делал глубокие вдохи, пережимая пальцами основание члена, чтобы не спустить раньше времени, а продлить удовольствие. Потом опять ласки, дразнящие, доводящие до безумия. Влад выгибался, подавался бедрами выше, заставляя Марьяну взять член глубже. Пару раз он хватал Марьяну за затылок и не отпускал, делая резкие, на грани грубости, толчки в рот, но она его останавливала, и он вновь приходил в себя. И опять ласки…