Укрощение воровки
Шрифт:
— Учит итальянский, — и короткий смешок сорвался с ее губ.
Роман остановился на светофоре и с подозрительным прищуром посмотрел на мать.
— Что это было?
— Ты о чем? — Вероника Степановна округлила глаза, с таким же серым оттенком, как у Ромы.
— Это твое «хмык», — передразнил он.
— Да так, просто. Настроение хорошее.
— Ты минуту назад слезы выжимала, когда говорила о внуке, а сейчас глаза сверкают.
— Вот ты все время, как на работе! На каждом шагу видятся интриги да тайны. Я просто порадовалась тому, что
— Ла-а-адно, — протянул Роман. — А Димон как? Новости есть?
— Да никаких новостей.
Хмык.
Роман притормозил на повороте, и посмотрел на мать.
— Ну вот опять!
— Что?!
— Так, мать, ты мне голову дуришь, или что-то скрываешь. Что там случилось у Димы?
— Да что ты заладил?! — начала было Вероника Степановна, но Роман обрубил воздух ребром ладони.
— Каждый раз, как приезжаешь от старшого, ты часами рассказываешь, что вы делали, где были, о чем болтали. Даже то, что ели на завтрак. А сейчас, ВерСтепанна, вы сама загадочность. Просто скажи — есть за что волноваться? — непререкаемым тоном спросил он. А когда мать вновь загадочно хмыкнула, закатил глаза. И поймал себя на том, что повторяет привычку Дианы.
— Ладно, ладно, — со смешком ответила Вероника Степановна. — Пошли домой, за чаем все расскажу.
— Вот знаешь ты, как на чай заманить, — вздохнул Роман, притормаживая у подъезда.
Квартира Львовых сохранилась почти в том же виде, в котором была, когда сюда заехали молодые Алексей и Вероника. Три комнаты, с четырехметровыми потолками, обставлены мебелью той эпохи, тут и там расставлены и развешаны фотографии, хрусталь блестит в сервантах, а окна так и остались с массивными деревянными ставнями, которые Вероника Степановна категорически отказалась менять. Конечно, тут не раз делали капитальный ремонт, меняли коммуникации, заменили пол и обновили мебель, но Вероника Степановна все с тем же упорством не желала переезжать никуда из этой уютной квартиры, в которой Львовы провели самые счастливые годы.
Вероника Степановна сменила одежду и освежилась, пока Роман занес чемоданы и сумки.
— Я тут купил по пути, — понес на кухню пакеты.
— Опять в ресторанах питаешься, — Вероника Степановна заглянула в контейнеры, полные горячих блюд, салатов, свежего хлеба. С прищуром спросила: — Дома-то сам готовишь?
— Ага, конечно. — буркнул Рома, направляясь в ванну. Прокрутил кран и сквозь шум воды услышал голос матери:
— В этом еще один плюс семейной жизни. Придешь домой, а там тебя ждут, с ужином и теплой улыбкой.
Роман хмыкнул, когда представил, с каким видом его встречала бы Диана. От ее поджатых губ и хмурого взгляда скиснет даже самое свежее молоко. Хотя, стоит признать, обеды, которые он проводил у Аслановых, были сытные и веселые, а заготовленные Дианой варенье и соленья оказались до неприличия вкусные.
Вытирая руки полотенцем, зашел на кухню. Вероника Степановна разложила по тарелкам еду, и наливала в стаканы холодный фруктовый компот.
— Рассказывай, —
Вероника Степановна села напротив и принялась выкладывать новости, которые успела насобирать за две недели в Лос-Анджелесе, куда улетела проведать старшего сына и внука. Из-за больших расстояний, которые ей тяжело было преодолевать, и из-за учебы Сергея, они виделись максимум два раза в год, а для любящего бабушкиного сердца этого было ой как мало. Она с удовольствием осталась бы в штатах и на больший срок, но… Было одно «но», которое в их семье никогда не обсуждалось и не осуждалось, а принималось, как неизбежный факт.
— А океан там какой! — делилась Вероника Степановна. — Вот бы окунуться хоть разок. Жаль, плавать не умею.
— Так давай к нам в центр, сколько раз предлагал.
— С тобой же заниматься невозможно. Как гаркнешь, я так и пойду на дно топориком.
— Со мной не пойдёшь, — отрезал Роман, но она махнула рукой.
— Это ты сейчас так говоришь. Я лучше в городской бассейн запишусь, а то ты мне весь кайф обломаешь.
Он захохотал от новых словечек, которых мать набралась в Америке.
После того, как обед был съеден, Рома вытер пальцы салфетками, и посмотрел на мать, которая с самым загадочным лицом разливала чай.
— Если ты думаешь, что едой дело кончится, и я все забуду, то ошибаешься, — сказал он, и Вероника Степановна всплеснула руками.
— Вот не дает тебе покоя мое хорошее настроение!
— Ладно, ладно, — сдал назад. — Ирисовых навещала?
— А я у них почти все время и была. Милена с Мирошей приветы шлют, скучают.
— В гости не собираются? — с теплотой улыбнулся Роман, который любил престарелую пару, как родных.
— Если только в гости. У них там своя жизнь, привыкли к Америке.
Наступило молчание, и он вновь пошел в наступление.
— Сергей, значит, итальянский учит.
— Да. Думаю, может в будущем на родине Марьяны обживется, — со смешком ответила Вероника Степановна.
— Вообще-то Марьяна больше русская, чем итальянка.
— Она такая же итальянка, как и русская, — отрезала женщина.
— Отцовские гены всегда сильнее, — отбил Роман, на что мать не осталась в долгу.
— А ты вспомни, какая была Ани, когда Сергей с ней познакомился. Мы с Алешей тогда думали, неужели Сергей отпустит такую знойную красотку. Какая у них была любовь!
— Но дядя Сергей не отпустил, — горделиво проговорил Роман. Какими же сильными должны быть чувства, чтобы заставить любимую женщину бросить родную жаркую Италию и обосноваться в стране, с суровыми вьюжными зимами, и кардинально сменить образ жизни.
— Да, Львовы они такие, — подтвердила мать с мечтательной улыбкой, за что Роман тут же зацепился.
— Вот я и говорю, что мужские гены сильнее.
— Зато Марья от Ани переняла темперамент. Еще и язык знает. Иногда, бывает, как заведет свою тарабарщину на итальянском, — звонко засмеялась Вероника Степановна. — Смешит меня наша Маруся.