Укрощение воровки
Шрифт:
После обсуждения текущих моментов, Роман попрощался с начальником и вышел из кабинета. Татьяна сидела в приемной и что-то печатала на клавиатуре тонкими пальцами.
— Уже уходите? — спросила она, и он остановился у ее стола.
— Да. Спасибо за кофе, Татьяна, как всегда, великолепно, — посмотрел в глаза, которые девушка тут же отвела.
— Я же помню, какой вы любите, — прошелестела она, смущенно улыбнулась и нежный румянец выступил на точеных скулах.
— Татьяна… — помолчал и закончил: — До свидания.
— До свидания, Роман Алексеевич, —
— Мам, ну хватит уже.
— А что я? Я ничего! Я просто замешиваю тесто.
— Такими темпами оно превратится в камень, — тихонько засмеялась Александра, и они с Дианой перекинулись смеющимися взглядами.
— Камень? — спросила мама, не останавливая замешивания. — Это у дочерей моих камни вместо сердца!
Альбина Марковна была из тех людей, которые, обладая хрупкой фигурой и маленьким ростом, умудрялись заполнить своей энергией всю комнату. Мягкие короткие волосы обрамляли маленькое лицо, с выразительными глазами и чуть вздернутым носом.
— Ой, мам, да ладно тебе, — Диана отправила в рот изюминку. — Ничего же важного не произошло.
Мама прекратила интенсивные замешивания теста в голубом тазике. Глаза ее сверкнули, а подбородок взметнулся.
— Ничего важного, говоришь? Ничего важного?!
— Мам… — Диана попыталась предотвратить наступающий тайфун, но Альбину Марковну было не остановить.
— Я, значит, ночами не сплю, у кроватки сижу, уроки делаю, не жалея себя, молюсь о благополучии своих дочерей! Делаю все, что в моих силах! И я! — ткнула пальцем в грудь, — узнаю последней, что у моей дочери было свидание!
— Диане не пятнадцать, чтобы о каждом мальчике с нами делиться, — со смешком вставила Александра, на что мама вновь принялась месить тесто, которое действительно грозило превратиться в твердую субстанцию от острых кулачков.
— Получается, после пятнадцати можно уже ничего не рассказывать своей маме? Получается, если тебе уже не пятнадцать…
— А в два раза больше, — успела вставить Диана, жуя изюм.
— …значит, можно скрываться от мамы, единственной и приживающей мамы!
Альбина Марковна попыталась надавить на самое святое, но поняла, что ее попытка провалилась, когда Диана и Саша переглянулись друг с другом и смешинки проскочили в таких похожих карих глазах. Она хотела дуться долго и упорно, чтобы Диана поняла, как огорчила мать скрытностью, но, глядя на дочерей, которые еле сдерживали смех, не смогла удержать улыбку. Какая разница, кто, как и когда узнал о свидании дочери? Самое главное то, что это свидание было!
Подскочила к Диане и обхватил ее за предплечья.
— Кто он, Дианочка? Где вы познакомились? Как? Когда? Диана, ну не томи, поделись с нами! — воскликнула Альбина Марковна и уселась на стул рядом с младшей дочерью.
— Да, Диана, расскажи нам о своем Чарльзе, — подначила Саша, на что Диана кинула в нее черный изюм. Та со смехом увернулась, а мама шикнула на нее. Затем они уставились на Диану с жадным любопытством.
Ну и с какой
— Ну, он… Это…Как сказать…
— Диана!
— Ладно, ладно… Кхе-кхе… Роман — папин коллега. Приходил на прошлой неделе, познакомились, — краска стыда залила щеки. Остается надеяться, что и мама, и младшая сестра приняли румянец за смущение, а не за признак того, как на самом деле ей тяжело врать.
— На прошлой неделе? — встрепенулась мама. — А где была я?
— Вы с Сашкой были в магазине, — напомнила Диана, и младшая сестра удостоилась строго и обвиняющего взгляда.
— Я-то откуда могла знать? В сентябре новый класс, а у меня даже костюма нет нормального.
— А все ваш отец! — очередная порция недовольства обрушилась на голову Михаила Демьяновича, который, на его счастье, был на работе. — Дал мне кредитку, так еще с такой улыбочкой! — внимательный взор вернулся к Диане. — Или вы с папой были в сговоре, м? Признавайтесь!
— Мам! — вскликнула Диана. Папа был актером еще хуже, чем она сама. — Хватит играть в сыщика! Никто ничего не знал. Я просто…Роман пришел… И мы познакомились. Я угостила его чаем, — промямлила она и вновь зажевала изюм, пытаясь войти в роль, хотя чувствовала, что ей это совершенно не удается.
— Дальше!
— Дальше…
— Он пригласил тебя на выставку? — помогла Саша, и Диана с благодарностью посмотрела на младшую сестренку. Она была самой доброй и позитивной из всех людей, которых знала Диана. Саше от отца достался мягкий и сострадательный характер, а от матери хрупкая фигура. Волосы, густые, с отблеском лесного ореха, окружали мягкие черты лица.
— Да, мы сходили на выставку. Потом он позвал меня на чашку чая.
— Видимо, ему было мало того чая, что он выпил тут, — хитро прищурилась Саша, и благодарность Дианы тут же сменилась возмущением за подначивание сестрёнки.
Дальнейшие копания во лжи, которые грозили треснуть под напором матери, прервались звонком в дверь.
— Наверно, тетя Оля, — Саша встала из-за стола. — Она инструменты брала.
Но когда послышались голоса в коридоре, сердце Дианы ухнуло в груди.
Это что, голос Романа Алексеевича?!
— Диана, — Саша танцующей походкой зашла на кухню. — К тебе пришли.
Что он тут делает? Почему не предупредил? Ведь они не договаривались!
Альбина Марковна с прытью молодой лани вскочила с места.
— Диана, не стой столбом. Иди, поздоровайся, пусть зайдет. Ну, иди же!
— А то, может, с прошлого раза его никто и чаем не угостил, — с улыбкой Саша поставила заварник на газовую плиту.
Диана вышла в коридор и встретилась взглядом с серыми глазами. Растерялась, не зная, куда деть длинные руки. Хотя раньше она старалась делать вид, что не комплексует по поводу высокого роста и нескладной фигуры, сейчас, находясь в одной комнате с Романом, вдруг поняла, насколько хрупко ее показное равнодушие к мнению других.