Укрощение воровки
Шрифт:
— Ой, а что это я сижу! — Марьяна соскочила со стула. — Теть Вер, и вы молчите!
— А что я? Что такое?
— Я ж вино принесла, и забыла вытащить! — побежала в коридор и вернулась с удлиненным трубчатым пакетом. Вытащила фигурную бутылку и провозгласила: — Из самой Франции! Ром, открывай. Диана надеюсь, вы пьете белое вино…
— Диана не пьет, — тут же отозвался Роман, принимая бутылку.
— А ты что, ей старший брат? Конечно, Диана выпьет этого благородного вина. Я ж не боярышником собираюсь ее поить.
— Еще не хватало, — хмыкнул Роман, да так хмыкнул, словно у него в руках было полное право принимать решения
— Я, пожалуй, попробую, — вставила Диана. Конечно, будь они наедине, она бы не пожалела самых острых ответов, но не сейчас, сидя в светлой кухне Вероники Степановны и уплетая ее ужин.
Романа повернул к ней голову и вздернул темную бровь.
— Так, Рома, прекращай свои замашки! — вскликнула Вероника Степановна, и достала из шкафа бокалы для вина и штопор. — Ты что же, предлагаешь нам троим пить, а Диане просто сидеть и смотреть? Вот удумал!
Вино разлили по бокалам, и Диана сделала глоток. Вкус терпкого винограда на языке вызвал ощущение, что они сидят не на городской квартире, а во французском Провансе, на веранде плантаторского дома, у лавандового поля, и смотрят на солнце сквозь игристое вино в бокале.
Диана блаженно закрыла глаза и тихо простонала:
— М-м-м.
Только Роман собирался сделать глоток вина, как замер.
Это что, блядь, такое было?
С каких пор бледная, застёгнутая на все пуговицы, прилизанная Диана умеет так стонать? Низко и тихо. Так, словно только встала с постели и по ее выгнутой голой спине проводят языком, а она сводит бедра теснее, чувствуя возбуждение…
Твою ж…! Ему определенно нужен качественный, жесткий трах.
Бросил косой взгляд на Диану.
И завис на капле вина на ее губах.
Сжал кулаки и глубоко вздохнул, отгоняя жгучий порыв схватить Диану за шею, приблизить испуганное лицо к себе и…
— Рома-а-а, — услышал он, и очнулся. Марьяна смотрела на него веселыми глазами и с протянутым бокалом. Наполнил бокал сестры, как на автомате, и сам сделал глоток, чтобы прочистить горло.
Приплыли, блядь.
Еще раз посмотрел на Диану, чтобы убедиться, что ему все привиделось, и рядом сидит не та, которая может вскипятить кровь мужчины, а та самая бледная, серьезная Диана.
Но вместо этого заметил теплый блеск в карих глазах, когда она говорила с Вероникой Степановной и слушала рассказы той о поездке в Америку. Смотрел на длинные пальцы, которыми Диана жестикулировала, рассказывая что-то, к чему Роман даже не прислушивался. А когда она услышала про океан, на ее губах заиграла мечтательная улыбка.
— Вот бы увидеть, — проговорила она, и с детским восхищением улыбнулась. — Я даже на море никогда не была.
— Никогда? — повторил Роман, который успел намотать тысячи миль по всем водам, на которых ходят военно-морские суда страны. Он даже сейчас вживую представляет, каково это, быть в воде, чувствовать плавное покачивание, ощущает солено-йодный аромат, помнит все проявления недовольства водной стихии. Роман знал, что Диана никогда не выезжала в дальнее зарубежье, но ведь и тут достаточно красивых мест и курортов.
— Ром, как такое можно не знать? Я думала, ты, как бывалый моряк, проводишь тест на знание морских терминологий, — Марьяна внимательно посмотрела на него.
— Да, как-то случая не было поговорить, — пробормотал Рома. Да уж, как же мало общих тем для разговора они затрагивали. Увлечение Дианы ремонтом и восстановлением
Вероника Степановна взяла в руки сборник, который подарила ей Диана. Села у окна, нацепила очки на кончик острого носа, раскрыла страницу и тихим хриплым голосом зачитала:
«На белом снеге оттиск лапок Медлительных гусиных стад, И звонче голос нежных маток И смех косматых жеребят. За сетью снежной паутины Зимующий темнеет стог. И, как старухи, горбят спины Деревья вдоль больших дорог»Затем передала Марьяне раскрытую книгу и показала снимок.
— Смотри, Маруся, какая красота! Диана, вы сами фотографировали?
— Некоторые сама, а есть фотографии, которые делала Анна, наша средняя сестра.
Марьяна смотрела на изображение ноябрьской реки, пока еще не затянутой льдом, но уже готовой к морозному прикосновению декабря, а хмурые тучи нависали низко и грозно. Затем внимательно осмотрела саму книгу, проверила целостность страниц, прочность переплета, аккуратные стежки, и прицокнула.
— Отличная работа, Диана. Сейчас хэндмэйд очень высоко ценится. Не думали заниматься этим всерьез?
— Что-о-о? Ой, нет. Это я так, для себя дома занимаюсь. Иногда на работе, когда посетителей нет.
— Работать в библиотеке — мечта моей молодости, — улыбнулась Марьяна. — Это кажется таким романтичным.
— Может раньше так и было, а сейчас библиотеку переводят на электронный портал. Финансирование совсем скудное, и нам самим приходится чинить старые книги. Так еще и таскать тележки, переставлять, сортировать. Особенно, когда новую литературу привозят, так вообще можно спину надорвать.
Рома слушал рассказы Дианы о работе, потом спросил:
— Ты таскаешь тяжести на работе?
— Приходится, — пожала плечом Диана. — Тем более я там самая высокая и сильная, — засмеялась она, и вновь повела плечом.
Рома прочистил горло и сказал:
— То, что ты выше других, еще не говорит, что на тебя можно повесить тяжести.
— Да мне не трудно, — беззаботно ответила она.
— Диана, это вредно для здоровья.
— Да я и дома занимаюсь такой работой, там без таскания никак. Папа не может заниматься домашними делами. А Сашка… она слишком домашняя, — очередное пожатие плечом и Диана поморщилась над своей дёрганностью. Но как ей сидеть спокойно под взглядом Романа, и наблюдать, как четче прорисовываются черты его лица? Диана отогнала желание покорно поступить взор. Видимо, именно так ощущают себя солдаты, стоит Львову кинуть на них один из подобных взглядов.