Укротить молнию
Шрифт:
Напряжение в нем росло и поднималось волной, бьющейся о стены шлюза.
Что значит задержка? — подумала я. Эльтор дышал, но какими-то короткими всхлипами. Отмена, подумал он.
Его движения тотчас приобрели мощь и темп. На этот раз он обрушил на меня реку своих чувств всю, без остатка. Он просунул мне под талию руку и приподнял от кровати, прижимая к себе. Мы слились в едином движении. С Эльтора градом катился пот, и струйки соленой влаги просачивались между нашими телами. Когда он достиг вершины,
Постепенно река начала откатываться назад. Объятия его ослабли, и мы, обессилев, опустились на кровать. Эльтор лежал, прижавшись щекой к моей макушке. Дыхание тоже постепенно стало ровнее и спокойнее. Эльтор соскользнул с меня и лег рядом. Тело его на ощупь было теплым. Живым, человеческим. По крайней мере если не смотреть ему в лицо. Так мне было легче поверить, что рядом со мной лежит человек, а не машина.
Возврат, произнес он. Я открыла глаза.
— Что?
Эльтор не ответил. Он спал.
Я закрыла глаза, и мое сознание пустилось в странствования. То там, то здесь в моем мозгу возникали обрывки слов, сказанных им ранее, слов из древнего языка его предков. Shibalank, shibalan…
Я открыла глаза. Комнату наполнял солнечный свет, но это был уже не утренний свет, свет нового дня. Откуда-то снаружи доносились голоса. Посмотрев на настенные часы, я увидела, что мы проспали несколько часов, а до прихода Джошуа остается еще пара-тройка.
Я пошевелилась, и Эльтор открыл внешние веки. Я приподнялась на локте.
— Ну, как ты? Лучше?
— Прекращаю связь, — ответил он, и слова его еще заметнее прозвучали как слова машины.
— Что-то не так? — спросила я.
— Мои функции деградируют.
— То есть ты больше не можешь восстанавливать себя?
— Нет. — Он закрыл глаза. — Доступ прекращен.
— Что?
На этот раз он открыл оба века — и внешнее, и внутреннее. Его лицо расслабилось, а в речи чувствовался сильный акцент, такой человеческий и знакомый.
— Доступ прекращен. Это означает, что, если ты задаешь вопрос, я не могу на него ответить.
У меня отлегло от сердца.
— Ты вернулся.
— Я никуда не исчезал, — улыбнулся Эльтор.
— Тебя не смущает, что мы с тобой занимались любовью, пока ты был… тем, другим.
— Он это я. Нет, меня это не смущает.
— Ты все помнишь?
— Каждую секунду, — улыбнулся он. — Могу проигрывать эту сцену в мозгу столько раз, сколько захочу.
— Шутишь.
Я залилась краской.
— А вот и нет. — И тихо добавил: — Извини, если это смущает тебя. Обычно мое соединение с людьми происходит в более скрытой форме.
— А разве ты не человек?
Вместо ответа Эльтор провел рукой вдоль моего тела.
— Я чувствую все то, что чувствует человек, — ответил он, чуть подумав. — Биомеханическая сеть не лишает меня человеческих свойств. Скорее, она их усиливает.
— Ты родился таким? Я имею в виду, с этой сетью?
Его эмоции тотчас погасли, словно кто-то щелкнул выключателем.
— Нет.
— Я что-то не то сказала?
— У меня с этим… связаны неприятные воспоминания, — сказал он, а потом добавил уже менее скованно: — Нет, я родился без сети, но с кое-какими изменениями на клеточном уровне. Предполагалось, что я передам эти свои качества детям. — Он пожал плечами. — Но мои врачи не уверены, что план сработает. Я первый, на ком проводился эксперимент.
Я в ужасе вытаращила на него глаза.
— Но это ужасно. Как можно на тебе проводить эксперименты!
— Кто-то должен быть первым. Я — вполне подходящий для этого материал.
— Никто не смеет называть тебя материалом!
— А тебе не приходило в голову, что я и сам не против. Что это помогает мне решить проблемы, какие я не хотел бы передавать своим детям?
Ну разумеется. Анемия. Кисти рук. И множество других, о которых я тогда не догадывалась.
— Нет, не приходило.
— Наверное, я слишком остро реагирую на подобные вопросы, — вздохнул он. — По крайней мере так утверждает Рагнар.
— Ты имеешь в виду адмирала?
— Да. Он же мой личный врач. Он прекрасный хирург, специалист по биомеханике. Он возглавлял команду врачей, снабдивших меня сетью. Когда я был маленьким, он учил меня пользоваться ею. — Эльтор улыбнулся. — Он, бывало, гулял вместе со мной, когда я учился пользоваться ногами. Мы с ним постоянно говорили друг с другом.
Скажу честно, слова Эльтора слегка озадачили меня. Я потрогала розетку у него на запястье.
— Я думала, ты при помощи этого подсоединяешься к Джагу.
— Верно.
— То есть ваши военные подсоединяют детей к боевым кораблям?
Эльтор весь напрягся.
— Разумеется, нет. Джагернауты получают свою биомеханическую сеть уже будучи взрослыми, перед тем, как их произведут в офицеры.
И все равно это плохо укладывалась в голове. Однако я чувствовала, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Эльтор просто замолчит. Поэтому сказала:
— А что ты имел в виду, говоря, что прекращаешь связь?
— Моя сеть — это составная часть компьютера Джага. Я… как бы это сказать? Сейчас сеть Джага разрушается. Потому что в нем копаются. Если его сеть разрушится, то разрушится и моя. Я то и дело перехожу из одного режима в другой, гораздо чаще, чем ты себе можешь представить. Просто последний переход был сильнее выражен. Но случались и другие. И я, и мой Джаг, когда мы с ним оказались разорваны, автоматически закрыли программу связи. И все-таки то, что в нем копаются, сказывается и на мне. Мешает ориентироваться. Сбивает с толку.
Было похоже, что на самом деле все обстоит гораздо хуже.
— Но тебе все-таки станет лучше?
— Не знаю. Мне нужен мой корабль.
— А что ты имел в виду, когда сказал, что мы еще не завершили программу?
— Программу режима, — ответил он. — Ты знаешь, что такое субрутинный вызов в программе?
— Что-то проходили в школе.
— Режимный вызов — вещь посложнее, но в принципе это почти одно и то же.
Я от удивления открыла рот.
— Ты хочешь сказать, что занимался любовью в субрутинном режиме?