Укротитель миров. Книга 1. Магические твари
Шрифт:
А затем вокруг шеи корнета возникло лёгкое серебристое сияние, которое Жан Гаврилович сразу узнал. Из Лопухина выходила его магическая матрица.
Дьявол!
– Стой! – заорал Жан Гаврилович парнишке, машинально бросив взгляд на тёмные окна. – Отпусти его! Захаров, назад!
Захаров, который бросился на помощь товарищу, послушно остановился. А Жан Гаврилович быстро заговорил.
– Ты серьёзно пострадал, парень! Тварь наложила на тебя свою матрицу. Если это не вылечить – будет беда. Ничего плохого
Долгую секунду парень смотрел на Бердышева.
– Слово дворянина? – задумчиво переспросил он и чуть ослабил хватку.
Лопухин, хрипя, упал на колени и уткнулся лицом в бампер внедорожника.
***
Серебристое сияние окутывало мои руки, жадно впитывалось в кожу. Струна в груди звенела:
«Ещё! Ещё!»
– Слово дворянина? – переспросил я.
Чёртов непонятный мир! Полузнакомый город, в котором есть дворяне и магия.
Я бросил взгляд на Жана Гавриловича и шестым чувством понял, что он куда сильнее Лопухина. Этот офицер легко справится со мной.
Но Жан Гаврилович стоял неподвижно, вскинув руки вверх.
Краем глаза я увидел растерянное выражение на лице баронессы и ослабил хватку.
Лопухин, хрипя, упал на колени.
– Почему вы привезли меня сюда? – требовательно спросил я. – Только не ври!
– Магическая тварь наложила на тебя свою матрицу, – повторил Жан Гаврилович. – Её нужно срочно стереть.
– Почему не в больницу? Стоп, я понял. Вы облажались. Тварь не должна была сбежать, но сбежала и бросилась на меня. И теперь вы хотите это скрыть. Так?
Жан Гаврилович не ответил, но по выражению его лица я понял, что угадал.
Он мог бросить меня на помойке. Или просто добить.
Но вместо этого подлатал раны, привёз в укромное место и вызвал доктора.
Этого достаточно, чтобы пока поверить ему. Да ещё и слово дворянина!
– Хорошо, – сказал я, медленно опуская ноги на брусчатку двора. – Я пойду с вами.
Баронесса, оглядываясь на меня, потыкала пальчиком в домофон.
– Яков, – сказала она. – Открой, это я.
Замок щёлкнул, и мы вошли в подъезд. Захаров придерживал Лопухина, у которого подгибались колени. На меня толстячок поглядывал недобро.
Жан Гаврилович нажал кнопку лифта. Двери раздвинулись. За ними я увидел просторную кабину, габариты которой никак не совпадали с размерами шахты. Ноги невольно напряглись.
Но мои провожатые спокойно вошли в кабину.
Я хмыкнул и шагнул за ними. Баронесса чуть отодвинулась, пропуская меня.
Кабина пошла вверх совершенно бесшумно. Остановилась на этаже и выпустила нас на узкую лестничную площадку.
Единственная дверь была открыта. Из-за неё выглядывал седой старик – древний, как египетский сфинкс. Увидев баронессу, он раздвинул в улыбке многочисленные морщины и прошамкал:
– Мария Васильевна! Радость-то какая! А что же не позвонили, не предупредили? Я бы к Битцеру сбегал за вашим любимым!
– Здравствуй, Яков! – небрежно кивнула баронесса. – Мы пострадавшего привезли. Надо показать его доктору, а утром накормить.
– Всё сделаю, Мария Васильевна! – закивал Яков.
Но тут вмешался Жан Гаврилович.
– И вас, баронесса, попрошу остаться в квартире. Надо же проследить, чтобы молодой человек не заскучал.
– Вы с ума сошли? – возмутилась баронесса. – Я не стану здесь ночевать! Пусть его ребята караулят!
Жан Гаврилович укоризненно покачал головой и повернулся к толстячку.
– Захаров, – сказал он.
– А чего? – Захаров закивал. – Я останусь. А завтрак будет?
– Только не спать! – строго предупредил его Жан Гаврилович.
– Понимаю, – вытянулся Захаров.
– Сейчас бегом на улицу! Встретишь доктора и проводишь его сюда.
Меня отвели в просторную комнату. Посреди комнаты стояла широкая кровать. Рядом с кроватью – зеркальный шкаф и небольшой письменный стол. Возле стола стояло удобное кресло на деревянных ножках. В углу комнаты я заметил узкую дверь.
– Там уборная, – сказал Яков. – Если приспичит.
Всё вместе напоминало двухместный гостиничный номер класса «стандарт».
– Раздевайся, – сказал Жан Гаврилович, придерживая меня за локоть. – До ванны добраться сможешь?
– Смогу, – кивнул я, хотя совершенно не был в этом уверен.
Схватка с Лопухиным забрала последние силы. Раны хоть и не кровили, но болели невыносимо, и я держался на чистом упрямстве.
– Дверь не закрывай, – мягко сказал мне Жан Гаврилович. – Ослаб ты. Баронесса! Прикажите Якову пока накрыть ужин! Холодные закуски и чай. Лопухина накормите – он много сил потерял.
Баронесса, поджав губы, вышла из комнаты.
– Как ты это сделал? – с любопытством спросил Жан Гаврилович. – Как справился с Лопухиным?
Я пожал плечами, расстёгивая то, что осталось от рубашки.
– Не знаю.
Вслед за рубашкой на пол полетели брюки. Бумажник глухо стукнул о паркет.
– Что у тебя там? – спросил Жан Гаврилович.
Я искоса взглянул на него, но ничего не ответил. Захочет – сам посмотрит. А я проверю, такой ли он благородный, каким хочет казаться.
Жан Гаврилович хмыкнул.
– Дикий ты какой-то. Ладно, я скажу Захарову, чтобы купил тебе одежду.
Сантехника в ванной оказалось вполне привычной конструкции. Фаянсовый унитаз – почему-то светло-зелёный. Никелированные вентили кранов и душевая лейка.