Укротитель
Шрифт:
— Пусти! Кролик! — вдруг стала вырываться она.
— Фиг с ним. Не пущу. Не сердись на меня, ладно? И на неё не сердись тоже. — попросил я. — Если я хоть что-нибудь понимаю в колбасных обрезках… — мои идиомы нередко ставили её в тупик, и этот раз не стал исключением. — Короче, нутром чую: у нас впереди — куча всяких гадостей, и справиться мы сможем только вместе… Если повезёт… Знаешь, как я перепугался, когда эти твари сверху всяким кидались, а тебе даже спрятаться некуда было? Будь осторожна, хорошо? Береги себя, ты мне очень дорога!
Мальвина, подошедшая к «самому интересному», тихонько помешала варево в самодельном горшке.
— Иди сюда! — позвал я её, похлопав по свободному месту слева от себя. — Ничего этому кролику не сделается.
Мальвина как-то замедленно подошла и села… Чуть-чуть дальше, чем я ожидал. Видимо, пока я отсыпался, что-то такое произошло… Какая-то кошка между ними явно пробежала. Будем разбираться, а то только этого мне и не хватало. Вытянув обе руки, притянул её к себе, и крепко прижал. Она не вырывалась, а я какое-то время сидел молча, просто радуясь теплу двух живых и дорогих мне людей… да пошли они все, пиджи — тоже люди!
— Эх, девочки, как же хорошо, что вы у меня есть! — не знаю уж, чего они ожидали, но явно не этого. Ну, хоть порадовал их — и то неплохо. — Давайте сделаем так: сначала я вам рассказываю, а потом вы мне. У меня, скорее всего, будет короче.
— Первое. Настя, я, кажется, знаю, кто ты. Ты — гибрид девочки-паука и гениального долбодятла… Это была шутка, — пояснил я в ответ на их затянувшееся молчание. — Знаешь, что ты со мной сделала? Сначала ты почти полностью превратила меня в пиджи, потом отгородила то, что осталось, а всё остальное — почти девять десятых! — превратила в симбионта. Не хило, да? Симбионт, который фактически и есть организм! А когда я окончательно слетел с нарезки — когда МЫ с ней ВМЕСТЕ слетели с нарезки, эта пиджи-симбионт эволюционировала, и «перегородка» между нами исчезла… почти полностью. Полноценного сознания у неё действительно нет, только рефлексы да некоторые навыки, которыми я могу пользоваться почти как своими. Почти — потому что некоторые вещи в человеческой голове в принципе не укладываются… Да и скорость… Когда мы включаем разгон на полную, моё сознание разгоняется тоже, но недостаточно, чтобы успевать за телом. Поэтому телом управляет она, я только задачи ставлю. Но так было и раньше, сейчас просто… чуть проще, чуть эффективнее… А вот чего раньше не было: я теперь могу чувствовать пространство… На небольшом расстоянии я могу различать разные материалы… Если совсем близко — вот, у Насти в кости трещина, я её чувствую, и чувствую, что она заживает, с прошлого раза она стала меньше. — Я подтянул к себе голову Мальвины и сфокусировался на её глазе.
— Так, глаз цел, кожа на лбу разорвана, даже кость поцарапана… Вроде заживает, но, похоже, будет шрам. Погоди-ка. — Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подходящего, я сунул наконечник хвоста в костёр, даже не подумав о том, что, вообще-то, можно и обжечься, затем резко им взмахнул — раздался характерный хлопок и я почувствовал, что наконечник теперь чист и стерилен. Удерживая голову замершей от неожиданности Мальвины двумя руками, я аккуратно срезал повязку.
— Потерпи, пожалуйста, будет больно: у тебя там воспаление. — и тут же в два коротких взмаха располосовал едва зажившую рану. «Полевой хирург из меня ещё тот» — краем сознания отметил я, как можно осторожнее убирая гной, каждый раз уже привычным взмахом очищая хвост. «Ещё чуть-чуть, потерпи, милая», приговаривал я мысленно, продолжая неприятную процедуру. Мальвина слегка повернула голову, видимо, не утерпев… «Ну вот и всё». Я осторожно свёл вместе края раны — теперь уже ровные, если шрам и останется, то совсем незаметный.
— Наааааассссстяааа, — мой голос звучал странно растянуто и низко. — Зззаааккррреееппии…
Голова Мальвины в моих руках плавно вернулась в прежнее положение… Это она, оказывается, просто дёрнулась? Сколько же времени прошло? И Настя, и Мальвина — у обеих удивлённые лица, широко распахнутые глаза…
— Настя, скрепи, пожалуйста, края раны. — голос вернулся в норму… И скорость тоже… Это что же, я под разгоном всё сделал? Ну и ладно. Настя выпустила небольшую ленту паутины и осторожно заклеила порез. Его продолжение на щеке под глазом было не таким глубоким и уже почти зажило, так что его я трогать не стал. Мальвина пыталась проморгаться вновь открывшимся глазом.
— Теперь хорошо, теперь ПРАВИЛЬНО болит! Потому что заживает! — улыбнулась она.
— Ну, раз с лазаретом разобрались, давайте сюда этого кролика — я голоден, как сто чертей! И рассказывайте по порядку, что произошло, пока я спал и почему вы так косо друг на друга смотрите.
По первому пункту возражений не последовало, и я на некоторое время лишился возможности активно участвовать в дискуссии — рот был очень занят, аж уши заложило. Тем временем дискуссия развернулась… Горячая.
— Это ты во всём виновата!
— Нет, ты! Ты первая начала!
— А что я начала? От тебя вообще никакого толка! Если бы не ты — мастер бы так не страдал!
— А ты вообще одноглазая! Да если бы не я — мастера бы вообще здесь не было! Его бы съел кто-нибудь, или ещё чего похуже!
Детский сад, честное слово! Надо бы вмешаться, но такой подвиг мне пока не под силу… Вот ещё кусочек съем, тогда…
— Зато теперь он вон как выглядит! Думаешь, ему это нравится? Это он тебя, глупую, жалеет и молчит!
— А на тебя он теперь только из жалости и полезет, с таким-то лицом!
— КОЛЯ, СКАЖИ ЕЙ!!! — это они уже хором. Да, хороший был кролик, жаль, только, маленький. Вместо ответа я просто опять крепко обнял их обеих — Настю справа, Мальвину слева, и крепко задумался, как же укротители управляются со своими гаремами — у некоторых ведь и больше десятка пиджи бывает… Правда, вроде бы, помногу за раз не достают, остальные в шарах сидят… Да уж. Ладно, авось прорвёмся. Обе пиджи гневно смотрели друг на друга, крепко прижавшись ко мне.
— Вообще-то, я хотел узнать, где мы и что собираемся делать… — демонстративно-задумчиво протянул я. Вид у обеих сделался очень пристыжённый. — Но если у вас такие серьёзные споры, прямо на уровне детского сада, честное слово, то давайте сначала разрулим их. Итак, ты, Мальвина, считаешь, что Настя меня изуродовала, мне это не нравится и я по этому поводу страдаю, а от неё нет никакой пользы. Да, изуродовала, да, мне это не нравится, нет, не страдаю, нет, польза есть. Во-первых, без неё я бы действительно не выжил — я ничего не знаю о здешнем лесе, хоть те же ягоды вспомни! Во-вторых, у меня появились дополнительные способности, без которых я, опять же, не выжил бы, да и вообще, главное цело, — я кивнул вниз: мой организм — мужская его половина, скажем так — наконец-то обратил внимание, что к нему с обоих боков прижались очень симпатичные девушки… пиджи… да какая разница, всё равно симпатичные! И активно демонстрировал желание пообщаться поближе. Взгляды обеих слегка затуманились предвкушением. — В-третьих, ко всему можно привыкнуть, и даже научиться жить с удовольствием. И, наконец, Настя совсем не бесполезна. Посмотри хотя бы на себя — ну или хотя бы пощупай. Теперь твоя рана — довольно скверная, кстати — хорошо закрыта и туда не попадёт никакая инфекция, она быстро заживёт и даже шрама почти не останется.
— Теперь ты, Настя. Тебе не нравится Мальвина чем-то конкретным или вообще? Подумай, ты же умеешь! — думать ей явно не хотелось… Хотелось ей совсем другого, а не думать, и без Мальвины. — Понятно. Вообще. А боевые способности — это просто предлог, так? Сдаётся мне, что это обычная жадность, то бишь, ревность — как же так, ты первая пришла, а тут новенькие требуют делиться. — судя по сильно задумчивому виду, очень близко. — Уверяю тебя, Мальвине тоже несладко. Насколько я понимаю, это у вас генетически заложено — соревновательный дух и борьба за лидерство в группе.
Они обе попытались что-то сказать, что-то вроде «лидер у нас ты, а вот ОНА — только мешает», даже рты открыли одновременно… И так же одновременно закрыли. Настя потому, что уже хорошо меня знала, и поняла, что я сейчас опять буду вещать, и, возможно, по делу. А Мальвина уже была в гареме и прекрасно знала, зачем нужна альфа… И что, скорее всего, в моём гареме ей это место не светит.
— Вам как, покороче или попонятнее? — смотрел я на Мальвину.
— Лучше покороче, — буркнула она, прижимаясь крепче и отвернув лицо в сторону — никому не нравится признавать поражение. Настя терпеливо ждала, видимо, уловив моё настроение. Я повернулся к ней.