Улей 2
Шрифт:
— Тебе не нравится?
Поднимая голову, Титов сражает Еву потрясающей улыбкой. При виде которой у нее по телу бегут мурашки.
Адам красив. Настолько красив, что дыхание перехватывает от восторга.
— Нравится, — приближаясь, отвечает он.
Прижимает ладонь к ее затылку, касаясь улыбающимися губами ее губ. И ей тоже хочется улыбаться.
Это она и делает.
«Аномальная: Счастлив?
Джокер: Я не знаю, как это.
Аномальная:
Джокер: Ты сама не знаешь, как это.
Аномальная: Вот вместе и выясним».
Счастливы. Безмерно от одной только возможности видеть друг друга. Не прекращая улыбаться, целоваться. И касаться. Сходить с ума от дрожи, которая идёт по коже. Чувствовать и видеть ошеломительные реакции своих тел. Теряться в буйном пламени страсти, которая проходит по нервным окончаниям, задавая и воспаляя каждый микроскопический нейрон. Чувствовать и слышать оглушительный стук сердец друг друга. Стремиться к полному телесному контакту.
— Адам…
— Эва…
— Останешься? Останься, — частит дыханием. — Пожалуйста.
— Да, — выдыхает он. — Да, останусь.
— Я соскучилась.
Титов смеется.
— Мы виделись двадцать минут назад.
— Это не то. Совсем не то. Когда мы вдвоем, ты только мой.
— Я круглосуточно, всегда твой.
— Не так…
Проводит руками по его крепким плечам. Целует напористо и смело, потому как чувствует, что ему нравится именно так. И ей самой очень нравится.
Порывисто отстранившись, смотрит ему в глаза и чего-то ждет. Сама слабо понимает, чего именно. Только Титов не торопится с собственными выводами. Вот же она глазами все ясно сказала: зеленый свет.
А он молчит и не шевелится. Только смотрит так… Сердце обрывается и теряется где-то там, ниже плинтуса.
Пульс шарахает по вене, словно сумасшедший. А в воздухе разливается горячее напряжение и катастрофическая неловкость.
Набравшись смелости, снова тянется к Титову. Он целует, но как-то слишком мягко. Не то. Не так. Кусает его, несильно. Больше с провокацией. Рассчитывая, что он перестанет держать эту невыносимую дистанцию.
Но Адам-то не знает всего, что она чувствует. Он не знает даже того, что она воскресила большую часть своих воспоминаний о нем.
И… она снова его кусает. Напрашивается.
«Ну же, Адам! Я же знаю: ты не святоша…»
— Адам…
— Чего ты хочешь, Эва? — хрипло выдыхает.
И этот шепот обжигает больше, чем его мягкие поцелуи. Столько в нем силы, голода и бесшабашности.
Ей хочется чувствовать Титова всем своим телом. Каждой клеткой. Ей необходима безграничная близость с ним.
— Тебя. Я хочу тебя.
Глава 44
Он снова молчит. Сплетает их пальцы. Сильно сжимает и, склонив
А у Евы горячие волны по телу идут. И в трусиках становится горячо и мокро.
Эти ощущения хорошо ей знакомы. И даже сама ситуация, в целом, когда она инициатор.
— Знаешь… я…
Она не слушает. У нее в ушах вата и гул странный. Не до разговоров.
Скользнув руками к пуговицам пижамы, ловко и быстро свобождает их из петель.
— Подожди, — тяжело шепчет Титов.
Останавливает суматошные движения ее пальцев, едва в отвороте показываются молочно-белые холмики девичьей груди.
«— Подожди…
Физически ее тело все еще сопротивляется. Она чувствует дрожь и боль, хотя Адам уже миновал этот дурацкий девственный барьер.
— Нет… Адам, не отпускай…
Ей так страшно только от одной мысли, что он ее отпустит.
— Чёрт, Ева… Ты такая горячая там, — выдыхает Адам, прижимаясь влажным лбом к ее лицу. Произносит, как обвинение: — Совершенная.
— Двигайся, Адам, прошу тебя…
Двигается. Резкими точками. До упора, и назад.
Ей все еще больно, но близость, которая сохраняется между ними, пока Титов находится внутри нее, — вот, что чувствуется разрушительней. Она убивает. Она покоряет. Она вызывает зависимость…»
— Нам не стоит торопиться. Один раз мы уже поспешили. Черт… на самом деле, мы ни разу не сделали этого правильно.
— Поспешили? Ты жалеешь?
— И да, и нет. То есть… Я не знаю.
Слышать такой ответ от Адама более чем странно. И он Еве абсолютно не нравится.
Воспоминаний в ее голове с каждым днем все больше. Они появляются один за другим практически безостановочно. Сложно оставаться полноценным участником реальной жизни, пока внутри нее путаются события, лица, слова и эмоции, что приходят вместе с ними. Ева по-прежнему хранит втайне тот факт, что ее память возвращается. Но она же помнит… Чувствует…
«Почему?»
Этот вопрос стучит молотом в ее воспаленном сознании. Это же секс. Все парни хотят секса. Рано или поздно.
«Почему?»
— Почему тебе жаль?
— Потому что я, бл*дь, тебя обидел.
— А может, я тебя? — с вызовом и болью в голосе спрашивает она.
И задыхается, цепенея при запуске внутреннего аварийного режима.
В прохладном воздухе церкви расщепляется на тошнотворные молекулы насыщенный запах ладана. Прихожане длинной чередой выстраиваются перед батюшкой, чтобы получить его священное благословение.