Улей 2
Шрифт:
— Ты такое чудо, Со… — и только тогда начинает плакать.
Обнимая и обнимая девочку.
Возможно, в этот момент видит в ней себя. Маленькую, любознательную, активную и добрую. А может, просто ей начинают нравиться дети. Никто не должен их обижать. Никто.
— Не плачь, — стирая пальчиками слезы Евы, просит София. — Все у тебя будет хорошо. Как заживете с Адамом! Закачаешься, — заявляет девочка непосредственно и восторженно. — С Адамом точно не будешь грустить. Он веселый. Самый-самый!
— Софи
По комнате разлетаются смешки-всхлипывания Дашки и Дианы. Их ведь тоже хлебом не корми, дай поплакать.
Группа поддержки пополняется Мариной Станиславовной и Германом.
— Я чуть сознание не потеряла, когда заметила, что тебя нет. Не представляла, куда бежать и что делать. Мы с Германом по всем этажам… И телефон твой не отвечает…
— Рада, что с вами все хорошо, — искренне говорит ей Ева, не желая больше рассусоливать эту тему.
— А я счастлива, что ты жива-здорова. Но обещай, что на Бали мы все-таки полетим. Нужно тебе переключиться от этой мерзкой погоды, — ободряюще улыбается женщина, которую Ева никак не может научиться воспринимать как свекровь.
Впрочем, разве в этом деле нужны какие-то особые правила и отношения? Ей, кажется, нет.
В телевизоре мелькает заставка экстренных новостей, а потом на экране появляются жуткие кадры. Без людей, которые ночью там находились, они вполовину не такие страшные. Но ассоциативная память у Евы срабатывает моментально. Показывают Градского и еще нескольких сотрудников, опечатанные мясокомбинат и дом Исаевых, пляж, пятна крови…
— Кровавая свадьба в Одессе. Разъяренный отец, местный бизнесмен, морской полубог, как его называют из-за находящейся в его власти стивидорной империи ООО «Нептун», Исаев Павел Алексеевич, не смирившись с выбором единственной дочери, совершил серию тяжких преступлений…
Экран гаснет, а Ева еще несколько секунд напряженно в него таращится.
— Думаю, — говорит Диана, откашливаясь, — некоторое время нам телевизор лучше не включать.
— А как же мультики? — живо интересуется София.
— Найдем в интернете.
— А блогеров можно посмотреть?
— Нет.
— Ладно, посмотрю, когда ты будешь на работе. С Адамом.
Глава 59
Титов уговаривает Еву прилечь отдохнуть, но она отпирается, понимая, что в данный момент для нее это нереально. Не то, что уснуть, закрывать глаза страшно. Но, приспосабливаясь к новому положению семейных дел, она пытается идти на компромисс. Пообещав ему отправиться в кровать сразу после больницы, навещает дедушку. Они долго обнимаются и плачут, не говоря друг другу ни слова.
— Я заберу тебя, как только твое состояние нормализируется. Теперь все будет
Он кивает, но Ева видит в его глазах лишь печаль. Как ни страшно ей об этом думать, но, наверное, это чувство уже никогда не исчезнет из них.
А возможно, человеческий душевный мир крепче, чем она понимает. Ведь о себе она тоже думала, что после произошедшего еще долгое время не сможет искренне смеяться, но уже к вечеру того же дня Софи выжимает из нее задавленный смешок.
Прыгнув на разобранную кровать Евы, малышка поторапливает ее, желая, чтобы та скорее к ней присоединилась.
— Когда Адаму грустно, я тоже предлагаю ему со мной поиграть, — заявляет София, когда девушка садиться рядом. — Он всегда играет этой куклой. Это зомби Гулия[1]. Адам любит издавать за нее странные звуки, иногда даже поет на зомбическом.
Тогда-то у Евы и вырывается этот хриплый смешок.
— Софи, — останавливает девочку вошедший в комнату брат.
Она визжит, понимая, что ее поймали, и смеется, откатываясь к Еве под бок. Но Титов, состроив забавно-злобный вид, хватает ее за стопу. Повизгивая, Софи мастерски отбивается.
— Ты просил никому не говорить, но ей-то можно. Она твоя…
— Ну-ка, Титов, угомонись, — с тем же притворством, сурово требует Ева, защищая девочку. Подтягивая ее попой на подушку, шлепает Адама по руке. — Не то всем расскажем.
— Ладно, — такая быстрая капитуляция устраивает обеих девчонок, и они, переглядываясь, дают друг другу «пять».
— Спой, — протягивают Титову куклу.
И он поет. Хотя пением это назвать сложно. Издает, как Софи сказала, не слова, а протяжные странные звуки.
— Да у тебя талант, — посмеиваясь, заявляет Ева.
— Спасибо. Я долго практиковался, — смущенно отзывается Адам.
Когда Диана забирает Софи, укладываются, наконец, в постель. Ева прижимается к Адаму настолько крепко, насколько это возможно физически. Вдыхая его запах и ощущая тепло, слушает, как он говорит. Сначала слушает, только чтобы слышать его, но темы, которые Титов внезапно поднимает, мешают полусонному забвению.
— Не нужно было тебя отпускать.
— Отец бы пришел за мной сюда. Представь, какое было его состояние, если он не погнушался прервать авиарейс.
— Здесь был бы я, — возражает Адам. — Как подумаю, что ты пережила. Как представлю, насколько тебе было страшно.
Ева вздрагивает.
— Ты был со мной незримо. Я чувствовала. Молилась, чтобы ты не приходил. Но была уверена, что придешь. И знаешь, Адам, — тихо вздыхает. — Говорят, все случается так, как должно быть. И все — к лучшему. Давай в это верить.
Чувствует щекой, как резко поднимается и опадает грудь Титова. Пока он вдруг не освобождается от нее.
Садится на кровати.