Улей
Шрифт:
— Тур, — позвал я, не понимая, с чего начать. — Грут тебя голого рассматривал?
Разведчик обернулся ко мне, пустота во взгляде сменилась недоумением. Я облизнул пересохшие губы и продолжил:
— Трогал тебя? Там где не нужно… Гладил?
— Ты сейчас на повадки гнарошей намекаешь? — спросил Тезон.
— Да.
— Нет, — разведчик шумно выдохнул и прикрыл глаза. — Ни-че-го не было. Выбрось эти мысли из головы. Да, насилие — хороший способ сломать пленника на допросе, но Грут меня не допрашивал. Тренировал. Я же только что рассказал, как все было. Ты чем слушал? — Тезон заводился с каждой фразой и от раздражения уже начал повышать голос. — Дозорные, тьер. Понасочиняют баек в Училище, потом ходят слухи по Дарии один
— Хорошо, хорошо, — я примирительно поднял руки. — Понял. Молчу.
— Вот и молчи, — огрызнулся Тезон и потянулся за формой, но вытащил из стопки только исподнее. Я отодвинулся в сторону и отвернулся, пока лейтенант одевался.
— Утром Грут у меня кровь взял на анализ, — заговорил я.
Понимал, что разведчику сейчас не до этого, но если лаборатория сработает так же быстро, то после команды «подъем» у сержанта будут на руках точно такие же неправильные анализы. И их уже нельзя будет списать на ошибку лаборанта.
— Ты говорил уже. И что?
Не говорил, а показывал пантомимой. И показывал вчера после первого забора крови, но неважно уже.
— Кровь у нас не такая, как у васп. Сильно не такая.
— И пахнем мы не правильно, — кивнул разведчик. — Сержант тоже заметил. Я думал раньше, что запах сладости от васп исходит из-за крайне специфического питания, но тут что-то другое.
Тезон лег обратно на матрац и вытянул ноги. Ему бы поспать, а тут я со своими проблемами. Хотя проблемы общие, конечно. Мы все-таки на задании.
— Лар, — от усталости разведчик едва ворочал языком. — Ты ведь не можешь изменить состав своей крови. Значит, нужно принять как данность, что анализы будут подозрительными, и думать, как выкрутиться из ситуации.
Последние слова Тезон произносил, уже засыпая.
— Я подумаю, — шепнул я. — А ты спи.
Кажется, он меня не услышал. Пока дежурный не двинулся с обходом в нашу сторону, нужно успеть добраться в свою ячейку. Теперь, когда разведчик вернулся, мне тоже сильно захотелось спать.
Глава 14. Претория
Мне снилась Королева. Высокая, строгая, прекрасная. Она сидела нагая на троне и поглаживала рукой по белобрысой макушке коленопреклоненного Яна. Шептала что-то одноглазому, улыбалась, а потом вцепилась в волосы и, достав из-за спины широкий нож, наотмашь полосонула по горлу. Преторианец захрипел, пытаясь зажать рану, но кровь хлестала фонтаном, заливая и трон, и белое тело Королевы, и форму Яна. Теперь я понял, почему у офицеров красная форма.
Проснулся я на мокрой от пота подушке. Голые женщины во сне — это не хорошо. Мне хватало напряжения и без них. Не давала покоя мысль, как пробраться в преторию. Я не успел вчера рассказать Тезону о Совете десяти и о затрудненном доступе на верхние этажи. Ни одной достойной идеи не было, как можно туда попасть, только глупые фантазии. Уходить нужно. Ничего важного мы больше не узнаем. Если останемся еще на день или два, то либо Грут замучает пытками, либо меня закроют в лаборатории, как подопытного. Надеюсь, после вчерашнего пыл Тезона утихнет. Будут у него еще операции, получит свои капитанские погоны. У меня до сих пор холод пробегал по позвоночнику, когда я вспоминал рассказ лейтенанта. Я-то, дурак, переживал, что детям запрещают рисовать, а их ломают, пережевывают и выплевывают. Разнести бы точечными авиаударами верхушку Улья вместе со всеми офицерами и Королевой, а неофитов с нижних ярусов эвакуировать. Жаль, что цзы’дарийское командование меня не поддержит. Мы здесь с научной экспедицией, а не для того, чтобы революцию устраивать. Но если я не могу спасти всех неофитов, то можно попытаться вытащить отсюда хотя бы Дина. Только бы уговорить его бежать с нами.
Проклятый Улей с его порядками и запретами. Пересечься с Дином так, чтобы не вызвать подозрений и не испугать зазря васпу я смог только на утренней пробежке.
— Тура отпустили? — вместо приветствия спросил Дин.
— Да, ночью.
— Сержант мог и на сессию оставить. На неделю. Повезло.
Меня передернуло. В своем кошмаре васпы считали везением уменьшение срока пыток.
— Экзамен скоро, — я старался говорить спокойно. — Со сломанными костями там делать нечего.
Услышав слово «экзамен», Дин ощутимо напрягся и поджал губы. Зная, какие у васпов занятия на развитие тела в допросной, теперь я всерьез опасался финального испытания для выпускников.
— Как думаешь, в этом году будет сложнее или как всегда? — спросил я.
Обычно скупой на эмоции васпа сегодня выглядел перепуганным и каким-то взъерошенным. Он раздумывал над фразами дольше обычного и говорил, нехотя выталкивая из себя слова:
— Не знаю. А ты боишься?
— Боюсь, — признался я. Причем совершенно искренне.
— Я тоже. А если не смогу убить? Нельзя бояться. Страх — слабость. Сомнения. Нельзя.
Опасения подтверждались. Услышав про убийства, я подумал о поединках между неофитам до смерти. Жестоко и глупо. Зачем тратить время на обучение будущих солдат, а потом убивать их? У цзы’дарийцев до смерти сражаются только в поединке за звание генерала. И то мне всегда этот обычай казался дикостью. Умирали лучшие офицеры. За что? За то, что не смогли сравниться по силе с генералом? Васпы не лучше со своим экзаменом. Я с ужасом представлял, как пойду туда, и меня поставят в пару с Дином или Тезоном. Что тогда? Бежать? Прорываться с боем? Дело даже не в риске самому погибнуть. Я боялся так же, как Дин. Не приходилось убивать еще. Смогу ли я, если понадобится, ударить какого-нибудь васпу ножом? Выстрелить? Сломать шею?
— А если не убивать?
— Нельзя, — мотнул головой Дин. — Преторианец вырвет печень. Он обещал.
Я в ответ скептически покривился. Подобные угрозы всегда были фигуральными. Ну, сделают мне выговор с занесением в личное дело, посадят в клетку. В самом худшем случае Грут снова повесит на дыбу, делов-то. Не смертельно.
— А если не сдавать экзамен? — очень тихо спросил я.
— Это как? — Дин удивился настолько, что сбился с шага.
Я медленно втянул носом воздух и мысленно сосчитал до десяти. Только бы васпа не шарахнулся от меня, как от огня.
— Сбежать из Улья.
Дин вытаращил на меня глаза, до хруста в костяшках сжав кулаки. Открыл рот, потом снова закрыл и, дернув головой, жарко зашептал:
— Нельзя. Нельзя. Слышал про рядового Норта? Хотя куда тебе. Пе-ри-фе-ри-я. Был у нас Норт. Сбежал. Его поймали. Отдали преторианцам. Полгода от него в претории по кусочку отрезали и Королеве скармливали.
Я шумно сглотнул и поморщился. Однако какие кровожадные метафоры в страшилках о преторианцах ходили по Улью.
— Говорят еще бегали. Всех ловили. Всех убивали. Преторианцы умные. Не повторялись. Одного на части разорвали. Привязали руки и ноги к разным воротам. Крутили, тянули, пока не разорвали. А перед этим год дыба, крючья, угли. Не сбежать. Поймают и убьют. — Дин перевел дух, облизнул высохшие губы и продолжил: — Нельзя бежать. Глупо. Васпы лучшие бойцы. Сила и ярость. Милостью Королевы избраны. Без королевы никто. Червь. Слизняк. Человек. Слабый и жалкий. Ты хочешь стать человеком?
— Хочу, — ответил я, закипая. — Хочу человеком. Жил бы с родителями. Отец всегда рядом. Дом, семья. Жил бы. Форму не надевал, оружия в руки не брал, не убивал! Никогда.
Проклятье, сорвался. Дин остановился, как вкопанный, а поток бегущих по кругу васп подхватил меня и унес дальше. Гимнастерка взмокла, дышать стало тяжело. Я все испортил. Я мог спасти его и все испортил. Верно говорил Тезон в лесу на подходе к Улью, молчать нужно. Не умеешь — не берись! Теперь испуганный васпа доложит обо всем сержанту, и меня убьют раньше, чем пустят на опыты. Ну, какой же я дурак!