Улица теней
Шрифт:
— Это никак не доказывает, что я неправ. — Дроид повернулся к Джаксу. — Любой, кто был знаком со скульптором, попадает под подозрение.
— Даже я? — спросила его Дижа.
— Даже вы, хотя вас сразу вычеркнули из списка ввиду физической неспособности на убийство.
— Физической неспособности? Я тебе сейчас покажу неспособность, ты, ходячая монтажная плата…
— Ладно, бросьте вы, — сказал Джакс, не сводя глаз с дроида. — И-5, Дижа вне подозрений. Если бы она имела какое-то отношение к убийству, я бы это почувствовал.
Дроид издал что-то похожее на фырканье.
— С этим, пожалуй, не поспоришь. — Он посмотрел на все еще разъяренную Дижу. — Видите? Против рациональных выводов я ничего не имею. — Обращаясь к Джаксу, он добавил: — Однако ты не ответил — что насчет баронессы?
Джакс пожал плечами:
— Полагаю, я обязан был проверить и ее, хотя бы ради соблюдения формальности. И все же я думаю, Дижа права. Баронесса была другом, даже не разделяя до конца безграничный энтузиазм супруга к коллекционированию световых скульптур.
— Прошу также заметить, — добавила Дижа не без яда, — что и у меня есть сенсорные способности — которые тоже ничего не обнаружили.
— Вдобавок, — закончил Джакс, — боюсь, Пол Хаус и его ребята проведут собственный и довольно жесткий допрос обоих супругов.
Похоже, И-5 это не удовлетворило:
— Не думаю, что в следственной команде господина префекта состоят чувствительные к Силе сотрудники.
Тут подъехал аэромобиль Дижи, и разговор прервался. Когда они вклинились в оживленный поток аэротранспорта, Джакс закусил губу. Он подождал, пока зелтронка перестроится поближе к какому-то неуклюжему транспортнику, который был столь же уродлив с виду, сколь и медлителен. Еще минута, и Дижа переключила машину на автопилот и повернулась к джедаю:
— Что теперь?
— Полагаю, у вас есть список заказчиков и прочих, не деловых контактов Веса?
Она кивнула:
— Кто бы ни убил его, он оставил мастерскую нетронутой. Я еще не делала детальную проверку. — Она устремила взгляд сквозь ветрозащитную панель, выруливая в широкий поток, который извивался между высотными зданиями. — Если все уцелело, то и информация должна быть на месте. Я высажу вас с И-5 и заеду за ней.
— Отлично. Составим список и двинемся по нему.
— Что будем искать? — спросила Дижа.
— Любого близкого знакомого, который недавно исчез или переехал. Каждого, кто пытался купить работу Веса незадолго до его смерти. И в особенности тех, у кого были нелады с ним. На рабочей почве, по поводу политики, не суть важно. Сорвавшаяся сделка, скажем. Переговоры по поводу продажи скульптуры, закончившиеся ссорой. Любой незначительный на первый взгляд инцидент, ненамеренное оскорбление при личной встрече. — Он встретился в ней взглядом. — Мы полагаемся на вашу помощь в поиске подобных инцидентов.
— Я сделаю все возможное, — пообещала Дижа.
Аэромобиль набрал скорость, зелтронка свернула с шоссе и повела машину на снижение в сторону особняка «Полода».
Глава 12
Орра Синг вошла в покои своего нового работодателя. Двое алых гвардейцев, сопровождавших ее, замерли у входа. Дверь с шипением закрылась, оставив наемницу наедине с Дартом Вейдером.
Орра стояла, рассматривая обстановку, но не позволяя себе отвлечься на нее полностью. Для человеческого глаза комната была скудно освещена, но для ее зрения полумрак не являлся помехой. Она прекрасно различала стены маленького помещения, так же как и отсутствие всякой мебели за исключением форм-кресла и письменного стола. Одна из стен была отведена под экраны вывода данных, ряды разъемов и прочие устройства, назначение которых определить сходу Орра не смогла.
Вейдер стоял в дальнем конце комнаты, и воздух наполнял гулкий звук его дыхания, размеренный и ритмичный. Насекомьи фасеты шлема, скрывавшие глаза — если там, конечно, были глаза — были устремлены в сторону гостьи; с другой стороны, никто и никогда не мог с уверенностью сказать, на что конкретно смотрит Вейдер. Казалось, его взгляд охватывает сразу все направления. И Синг прекрасно сознавала: то, чего нельзя увидеть глазами, он чувствовал с помощью Силы.
Она подумала о том, как он спит — и спит ли вообще. Один из слухов о природе воина в доспехах утверждал, что его тело пострадало от огня или кислоты, и из-за обширного ожога легких и трахей Вейдеру требовался постоянный контроль над системой искусственного дыхания. Это позволяло ему принимать лежачее положение лишь на очень короткий промежуток времени. А значит, если верить тем же самым слухам, повелителю приходилось спать сидя или даже стоя.
Большинство сплетен о происхождении Вейдера сходились в одном — он был скорее машиной, чем человеком. Орра гадала, что могло мотивировать такого, как он, жить дальше. Даже повелителю ситов, которым Вейдер, по тем же слухам, являлся, нужны были причины, чтобы выполнять поставленные перед ним задачи — Палпатином или им самим; цели, во имя которых стоило делать вещи, какие иной счел бы невыполнимыми.
Она решила, что знает, в чем причина.
Им движет ненависть.
Ненависть заставляла Вейдера проживать день за днем, ночь за ночью. Ненависть питала в нем искру жизни. Перейдя на темную сторону, Вейдер отдался ей без оглядки и без остатка. Синг не сомневалась: у него не осталось ни крупицы человечности, сочувствия или жалости ни к своим сородичам-людям, ни к представителям иных разумных рас. Ее собственная слабая связь с Силой позволяла понять, что Вейдер не различал окружавших его живых существ и не выделял никого из них. Любой, кто бы ни встретился ему, мог быть уверен в одном: Вейдер ко всем отновится с одинаковой беспощадностью.
Ненависть как стимул к жизни требует направления. Необходим предмет ненависти — или предметы. Синг подозревала, что в них Вейдер недостатка не испытывает. Всегда найдется кто-то неугодный, некто доселе неизвестный, кому не повезет обратить на себя внимание и негодование владыки ситов. А когда цель изживет себя, всегда можно обратиться к Императору, который снабдит его новыми объектами для охоты и расправы. Сам Палпатин также ненавидел всех без разбору, но искусно сдерживал гнев, распоряжаясь мощью темной стороны куда более изящно. Без сомнения, Вейдер рассчитывал однажды овладеть этим мастерством.
Но до того времени ненависть, что наполняла его и выплескивалась через край, была неуправляемым огненным вихрем, бурной рекой, перегруженным реактором. Гнев клокотал в нем с каждым ударом того, что осталось от сгоревшего сердца. Гнев вел его туда, куда иных существ — слабых существ — приводит тайная страсть, незримая цель, недостижимая мечта. Синг ощущала его ярость как жар раскаленной печи. Вейдер не мог подавить гнев полностью, но мог с успехом направлять его. Для того, подумалось Синг, ему и требовалась цель.