Улица вдоль океана
Шрифт:
В тот вечер они пили чай с яблочным джемом в ее малой комнатушке, а после чая Авдей Самсонович торжественно объявил, что они уезжают. Надо было только выбрать место, где поселиться. Возбужденный Авдей Самсонович сбегал к себе и принес географический атлас.
— У меня, Анна Тимофеевна, как и у вас, никаких родственников нет, — волнуясь, говорил он, листая атлас. — Все погибли в войну на оккупированной территории. Придется нам самим решать, где теперь жить. Может, в Молдавию поедем? Смотрите, вот города: Измаил, Аккерман, Вилково, — водил
— Можно в Молдавию, — не возражала Анна Тимофеевна.
— Или на Днепр? Как вы смотрите, если на Днепр? Могучая река, описанная в свое время Гоголем. Ну-ка, где тут Днепр? — тянул он к, себе атлас и неподрубленным платком вытирал упревшее от волнения и горячего чая лицо.
— На Днепре хорошие места, я в детстве под Херсоном у тетки была, — охотно соглашалась Анна Тимофеевна.
— А что, Как на Волгу, Анна Тимофеевна? — мгновенно изменил решение Авдей Самсонович, которого отчего-то тянуло к большим рекам. — Смотрите, вот городок какой-то… Тополиное. Наверно, тополей много, — Казань недалеко, а внизу Астрахань. По-моему, удачное место.
Когда было выбрано Тополиное, Анна Тимофеевна снова налила; в чашки чаю и подбавила в розетки яблочного джема. Аккуратно загребая ложечкой джем, Авдей Самсонович приступил к решению второго важного вопроса..
— Теперь вы вправе спросить меня, как мы узаконим наши отношения, — рассудительно заговорил он. — Конечно, если вы настаиваете, брак можно оформить в здешнем загсе. Но, с другой стороны это нежелательно…
Анна Тимофеевна зарделась, как школьница, и потупилась, а Авдей Самсонович, деликатно отхлебнув из чашки, продолжал:
— И вот почему. Я не молод, и меня здесь все знают. Пойдут излишние разговоры, а зачем? Я предлагаю сохранить это в тайне, а приедем в Тополиное и распишемся. Но, конечно, если вы настаиваете…
— Что вы, Авдей Самсонович, я не настаиваю, — решилась перебить его вконец смущенная Анна Тимофеевна.
— Очень хорошо, — Авдей Самсонович проникновенно и благодарно посмотрел на Анну Тимофеевну и оживился: — У нас будет с вами как бы свадебное путешествие инкогнито. Это даже романтично…
И вот теперь, отправляясь в свадебное путешествие инкогнито, Анна Тимофеевна кончала зашивать тюк, а Авдей Самсонович доедал конфету, сидя на чемодане. Ровно в четыре часа, минута в минуту, он поднялся, сказал Анне Тимофеевне, что скоро зайдет за нею, и пошел к себе.
Шофер райисполкомовского «газика» Васюков уже ждал его.
— Пойдемте, Федор Иванович, пойдемте, — говорил Авдей Самсонович, открывая комнату и пропуская вперед Васюкова. Потом указал ему на полушубок, который висел на гвозде у порога:
— Вот он, Федор Иванович. Смотрите и примеряйте, пожалуйста.
Васюков сбросил телогрейку, надел полушубок. Полушубок пришелся ему впору, хотя молодой Васюков был и плечистее и плотнее Авдея Самсоновича.
— Хорош! — охлопал себя в полушубке Васюков, — Сколько,
— Шестьдесят рублей, — не задумываясь, ответил тот и объяснил. — Я его десять лет носил, и вы столько же проносите. Стоил же он тысячу двести рублей старыми деньгами. Вот поровну стоимость и разделим.
— Дороговато, — засомневался Васюков и стал снимать полушубок.
— Дороговато? — удивился Андрей Самсонович, — Ну, Федор Иванович, я от вас такого не ожидал. Полушубок монгольский, теперь таких в продаже не сыщешь. А единственный дефект — вот эта заплаточка возле кармана, но она и не заметна, Зато цвет… Вы посмотрите, коричневый цвет очень практичен.
— Я понимаю… — замялся Васюков, которому нравился монгольский полушубок. — Давайте за полста, все ж дороговато.
— Не могу, — решительно качнул головой Авдей Самсонович, не думая о том, что теряет единственного покупателя и что полушубок придется везти с собой в теплые края.
— Ладно, забираю, — с досадой сказал Васюков и полез в карман за деньгами.
— Авдей Самсонович предложил Васюкову купить еще ненужные ему большие валенки и табурет, на котором стоял чемодан и который был его личной собственностью, но Васюков, не дослушав его, отказался.
— У меня своего барахла в чулане хватает, — грубовато ответил он.
Авдей Самсонович не обиделся, только вздохнул:
— Ну, пусть остается. Пусть новые жильцы пользуются.
— Пусть пользуются, — согласился равнодушно Васюков.
Он надел купленный полушубок, взял под мышку телогрейку и напомнил, что пора сносить в машину вещи.
— Да, да, поедемте, — заторопился Авдей Самсонович, снимая с гвоздя старенький китайский макинтош, и, неловко прокашлявшись, сказал: — Здесь такое дело, Федор Иванович, моя соседка в отпуск едет… Впрочем, даже не знаю, в отпуск или вообще. Я думаю, мы подвезем женщину до аэродрома?
— Подвезем, что за вопрос, — ответил Васюков.
— Вот и отлично, — повеселел Авдей Самсонович, закутывая шарфом шею. — Вы берите мои вещи, а я Анне Тимофеевне помогу. Да, ключ от квартиры я вам оставлю, отдайте его потом в ЖЭКе. Только не забудьте, пожалуйста.
— Отдам, не волнуйтесь, — усмехнулся Васюков. Он подхватил сразу все легонькие вещи Авдея Самсоновича и пошел из комнаты.
На аэродроме никаких задержек не произошло. Авдей Самсонович быстро получил билеты, Васюков помог погрузиться в самолет, и ИЛ-14 точно по расписанию взлетел в воздух.
Продрогший на морозе в своем жиденьком макинтоше, Авдей Самсонович вскоре отогрелся, снял макинтош и блаженно откинулся в кресле. И лишь теперь он по-настоящему понял, что со старой жизнью безвозвратно покончено и что на него надвигается, наваливается новая жизнь, о которой он мечтал и к которой стремился долгие годы. Ясно осознав это, Авдей Самсонович заерзал в кресле и оглянулся назад, как бы желая удостовериться, на месте ли Анна Тимофеевна и реально ли то, что она летит с ним.