Улица Зелёная
Шрифт:
Итак, Матвей взял бидон, и они пошли. Едва закрыв за собой калитку, они сразу начали свою любимую игру в перевёртыши.
— Дача, — говорит Матвей.
— Ачад, — переворачивает прабабушка слово задом наперёд.
— Сосна, — говорит Матвей.
— Ансос, — быстро говорит прабабушка.
Матвей задумывается: что бы ей загадать подлинней и потрудней.
— Гамбринус, — говорит он.
— Сунирбмаг, — выпаливает прабабушка.
Чем бы её озадачить? И как же это быстро у неё получается…
— Э-ле-ктри-фи-ка-ци-я, —
Прабабушка на миг задумывается. Ага, вот задал он ей работу!
— Яицакифирткелэ, — без запинки отвечает прабабушка.
А Матвей пока только и может переворачивать — апап и амам.
Они идут мимо длинного забора детского сада. Потому что куда ни соберёшься, обязательно путь лежит мимо него. За забором пусто, старшей группы на площадке нет, средней тоже нет. А когда дошли до младшей группы, услышали тоненький-тоненький плач. Вся группа возилась в песочниках, лепила куличи, копала, строила дома и даже швырялась песком, хотя этого делать нельзя, а тут, отвернувшись от всех ребят, уткнув лицо меж планок забора, стояла маленькая девочка и тихонько плакала, и слёзы скатывались со щёк на улицу.
Прабабушка сейчас же шагнула к забору и присела на корточки. Она просунула руку в щель и погладила круглый затылочек и два хвостика с белыми бантами.
— Здравствуй, крошечка, — сказала она.
Матвей услышал охрипший от слёз голосок:
— Не здравствуй.
— Ну хорошо, не здравствуй, — согласилась прабабушка. — Но отчего же ты плачешь?
Бантики шевельнулись, показался голубой заплаканный глаз и мокрые реснички.
— Я соскучилась без своих мамах и папах, — сказала девочка.
Прабабушка ласково взяла её за пальчики.
— Надо сказать «без мамы и папы», — поправила она. — Погляди на этого мальчика. У него мама и папа тоже далеко, а он не плачет. И у всех ребят в твоём детском саду мамы и папы в городе, а посмотри, какие ребята весёлые. Пойди поиграй с ними, налепи много куличей…
Девочка мотнула своими бантиками.
— Я уже лепила двумями руками, — она протянула на улицу ладошки — все в песке.
— Надо говорить «двумя руками», — поправила прабабушка и стала смахивать с ладошек песок.
А девочке сделалось щекотно, и она засмеялась. И Матвей, глядя на неё, засмеялся.
— Ну, вот как хорошо, — сказала прабабушка. — Как же тебя зовут? — и дала ей конфету. И Матвею дала тоже.
— Ай-бориска! — сказала девочка.
— Тебя зовут Ай-бориска? — удивилась прабабушка.
— Меня зовут Капа, — ответила девочка, разглядывая Матвея. — А конфету зовут Ай-бориска. А этого мальчика как зовут?
— Мотя, — сказала прабабушка.
— Матвей! — громко сказал Матвей. — А конфету — барбариска.
Капа разглядывала его внимательно и серьёзно, нос высунула меж планок забора.
— Он у вас сердитый? — спросила Капа.
— Иногда, — засмеялась прабабушка. — Но ты его не бойся, он только рычит, но не кусается.
Капин голубой глаз зажёгся, как фонарик, от любопытства она привстала там, за забором, на цыпочки.
— А почему у него бидон? — спросила она.
— Мы идём за молоком, — объяснила прабабушка.
— Не надо, — сказала Капа. — У нас и так есть молоко с плюшками. А на улицу нельзя ходить, — прибавила она строго. — На улице ходят только чужие прохожие люди и стадо — корова и её сын — телёнок. Он ещё не корова, но уже бык.
Прабабушка очень удивилась, а Матвей фыркнул. Но Капа строго спросила, глядя на него сквозь щёлку:
— А тебя мама, что ли, пустила на улицу?
— Его прабабушка пустила, мама далеко, — ответила прабабушка. — Иди, маленькая, в группу, иди…
Личико у Капы вдруг вытянулось, глаза взглянули испуганно.
— Зачем она далеко? — спросила она.
— Она в Казахстан на самолёте улетела.
Капа спросила срывающимся голоском:
— Она со всей старшей группой улетела? — и выставила нижнюю губу ковшом: собралась плакать. — Пошли в лес цветы собирать, а сами улетели?..
Матвей сразу всё понял. Он понял, кто Капина мама. Подскочив к забору, он заговорил быстро-быстро, чтоб ни одна её слезинка не успела выскочить из глаз:
— Это моя, моя мама улетела! А твоя мама близко, рядом, в лесу, вместе со старшей группой. Её Алёна Ивановна зовут, да?
Капа кивнула, слеза выскочить не успела.
— Я хочу к ней, — сказала Капа. — Я тоже умею про лес стихи говорить: «Мало леса — береги, много леса — не губи, нету леса — посади». Я даже длинную песню про лес знаю.
— Спой, — попросил Матвей.
Капа помотала бантиками.
— Нет, ты не услышишь такой тоненький мотив. — И сейчас же запела: — «Чи-жик, чи-жик, где ты был?..»
Матвей засмеялся:
— Что-то у тебя непохоже получается.
Капа задиристо тряхнула бантиками.
— А я не про того чижика пою, а про другого.
— Конечно, про другого, — сразу согласилась прабабушка и на Матвея посмотрела строго, хотя это был тот самый чижик.
Подошла воспитательница к Капе за забором.
— А, вот мы где, оказывается! — Взяла Капу за руку и повела к ребятам.
Капа шла задом наперёд и смотрела вслед прабабушке и Матвею.
— А у нас есть откручка! — крикнула она ещё, и тут её не стало видно за беседкой.
А прабабушка и Матвей всю дорогу думали-гадали — что такое за «откручка»?