Улицы Севильи
Шрифт:
— Что ты понимаешь? — спросила она, чувствуя странное волнение, как если бы в эту самую минуту решалась ее судьба.
— Понимаю, что ты очень хочешь этого. По-настоящему хочешь. И ничто и никто не сможет остановить тебя на пути к твоей мечте. Ты маленькая, но ты сильная. И твои стремления дают тебе силы. Если есть цель, то идти легко. В мире нет никого сильнее того, кто идет к своей цели. Ты доберешься до твоей Севильи, обещаю тебе. Только ты выбрала странный маршрут, — засмеялась вдруг Олеся. — Почему ты считаешь, что из Египта туда добраться проще, чем из России?
— А при чем здесь Египет? — Настя удивленно приподняла голову.
— То есть как при чем? Мы, кажется, плывем в Александрию. А это Египет. Африка. Ты слышала о такой науке, как география? Колумб, Марко Поло и все такое? — Олеся
— Мы плывем в Барселону, ты меня разыгрываешь! Как тебе не стыдно? — Настя с притворным возмущением толкнула ее в бок.
— Сожалею, но мне нужно в Египет. Поэтому мы плывем в Александрию, понятно? То есть, вернее, мы плывем в Египет, и поэтому я здесь. Потому что мне — туда. А вот ты, малышка, явно перепутала корабли, — растерянно произнесла Олеся, и в ее голосе не было и намека на шутку.
— Как перепутала? — Глаза Насти мгновенно наполнились слезами.
Значит, тот парень сказал ей неправду! А она-то думала, что плывет в Барселону, что Севилья уже рядом, а вместо этого какой-то Египет, Африка! Ну, почему ей всегда так не везет? Неожиданная беда вновь обрушилась на нее, и, не в силах вынести ее, уткнувшись лицом в пыльную мешковину, девочка зарыдала с новой силой.
— Ну-ну, тише, тише, не плачь! — Олеся подвинулась ближе и обняла ее за плечи. — Не надо плакать, все будет хорошо!
Но, почувствовав чье-то сострадание, Настя, не привыкшая к милосердию и дружеской поддержке, продолжала плакать, выплескивая накопившуюся усталость: ведь впервые за долгое время рядом был человек старше и сильнее ее, и человек этот сочувствовал ей! Не угрожал, не пытался ударить или оскорбить — просто хотел помочь! Это ли не повод расплакаться?
— Тихо, не плачь! — повторила Олеся. — В Египте тоже есть порт. Там ходят круизные корабли, а у тебя уже есть опыт безбилетного проезда. И ты поплывешь оттуда в Марокко, потом на Мальту, а потом и в Барселону. Не плачь, я же сказала, что ты обязательно доберешься до своей Испании. Не плачь! Я обещаю тебе, ты доберешься!
Настя вытерла рукой мокрые глаза, а Олеся вытащила из кармана платок и протянула его девочке.
— Ну что, успокоилась? — ласково спросила она.
— Почти. — Настя кивнула. — Прости, пожалуйста. Я так давно не плакала. А почему ты едешь в Египет? — продолжила она, все еще всхлипывая, после того как Олеся понимающе кивнула в ответ. — И почему таким способом? Почему не на самолете, не на палубе, почему здесь, в трюме? У тебя нет денег?
— Мне нельзя на самолете, нельзя на палубе, — усмехнулась Олеся. — И мне нельзя домой. Понимаешь, как ужасно? Меня скоро вообще не будет… — добавила она вдруг.
Олеся Василенко — в девичестве Белова, миловидная, веселая, счастливая — такой ее знали окружающие, такой представлялась она и сама себе. Лучшая ученица в школе, потом студентка журфака МГУ, обожаемая родителями и друзьями, а затем сотрудница редакции журнала, имеющего высокие рейтинги как в столице, так и в других регионах страны. Три «П» — преуспевающая, перспективная, профессиональная — называли ее в редакции.
Ей было девятнадцать, когда в университетской библиотеке она познакомилась со своим будущим мужем, в то время он был абитуриентом юридического факультета. А через несколько лет его карьера уже быстро шла вверх, а любящая жена Олеся и очаровательная дочка Сашенька обеспечивали надежный тыл, такой нужный в вечной борьбе с нынешней нестабильной жизнью. Олесе никогда не приходилось усомниться в любви мужа, в прочности своей семьи или положения на работе. Что же еще? Ах да, ей необыкновенно повезло и с начальством. Кирилл, ее шеф, души не чаял в Олесе, ведь она отличалась веселым, авантюрным характером, позволявшим ей смело браться за любой репортаж, а особый дар — умение найти общий язык с каждым, понравиться и вызвать расположение собеседника — помогал в самых, казалось бы, безнадежных случаях. Принесенные ею интервью отличались смелостью и откровенностью и неизменно имели успех. Наверное, не было человека, которого Олеся не смогла бы расположить к себе, столько обаяния было в этой невысокой шатенке, в ее неизменной доброжелательной улыбке, и поэтому, когда однажды Кирилл вызвал ее в кабинет, предупредив, что дело «из рук вон», она согласно кивнула головой: что ж, она возьмется и за самый сложный случай, она не боится трудностей!
— Видишь этого парня? — Кирилл протянул ей фотографию красивого молодого человека в темном костюме, облокотившегося на дверь темно-синей иномарки. — Его имя Валентин Алексеев. Он преуспевающий бизнесмен, хотя в его делах не все чисто. Впрочем, нас это не интересует. Тебе нужно познакомиться с ним, постарайся втереться к нему в доверие. Он не должен знать, что ты журналистка. Было бы замечательно, если бы ты смогла устроиться к нему на работу. Конечно, временно… Твоя задача состоит в том, чтобы понять, что такого важного хранит он у себя в кабинете. Многие искали, но там вроде бы все чисто, ничего необычного. Нет ни денег, ни важных бумаг… и все-таки там что-то есть, я уверен! То, что он скрывает от других, находится именно в его кабинете, он охраняет это как банковское хранилище. Постарайся понять, что это. Хорошо? И, кстати, не для журнала. Это просто нужно, понимаешь?
Несколько секунд Олеся молчала.
— Что вы знаете о нем? — спросила она, нахмурившись. — Увлечения, интересы? Чем я могла бы приглянуться ему?
— Кажется, он занимается дайвингом. — Шеф неуверенно пожал плечами.
— «Кажется» — этого мало. Мне нужно знать наверняка. Постараюсь выяснить это.
— У тебя месяц, потом будет поздно, — предупредил Кирилл, и Олеся, улыбнувшись, приложила руку к виску и, стремительно повернувшись, вышла из кабинета шефа.
Несколько дней спустя она уже ужинала в ресторане в компании Валентина Алексеева. В суперкоротком платье с глубоким декольте — банально, но это срабатывает, — и, по-провинциальному растягивая слова, хвасталась успехами, достигнутыми ею при погружении с аквалангом. Тот слегка высокомерно поглядывал на наивную простушку, чуть пригубившую дорогое шампанское, потом разговор плавно перешел на личные темы, а затем и на проблемы трудоустройства. Мечтой этой миловидной девчушки было работать секретаршей у хорошего человека — последнее она произнесла с некоторым вызовом, призывая на помощь подсознание спутника: ведь отказав ей, он признает, что не является таковым! И пусть об этом будет знать лишь девчонка. Как настоящий мужчина, к тому же пребывающий в неизменном восторге от собственной персоны, Валентин Алексеев не смог бы допустить такого. Олеся была принята на испытательный срок с окладом триста долларов в месяц и исправно совершенствовалась в приготовлении кофе и печатании деловой корреспонденции. С каждым днем юбки новой секретарши становились все короче, а макияж все ярче. Ее поведение напоминало откровенную провокацию, впрочем, новый начальник был не прочь подвергнуться подобной атаке. Однажды вечером, задержавшись после работы, что, впрочем, неудивительно для секретаря и не вызывает подозрений, она перерыла ящики его стола, открыла сейф, простучала каждую дощечку на полу, осмотрела висевшие на стенах картины, но поиски, увы, не дали никаких результатов. Единственное, что смогла придумать Олеся, — это сфотографировать стол Алексеева, содержимое ящиков и сейфа, ведь она искала, сама не зная, что именно ищет.
Она продолжала отвечать на бесконечные телефонные звонки, принимать и отправлять факсы, вежливо разговаривать с посетителями, готовить кофе и печатать письма, не забывая приветливо улыбаться своему шефу, бросая на него откровенные взгляды. И как-то после работы они остались в его кабинете, Валентин достал из шкафа дорогой ликер и шоколадные конфеты, и предложил девушке составить ему компанию. Просто на этот вечер, может быть, на неделю, на месяц, не дольше — слишком высоко ценил он себя, чтобы связываться с провинциальной девочкой, секретаршей, даже если она мила и очаровательна.
— Мне так неудобно, право же, — протянула Олеся, устраиваясь на стуле в весьма фривольной позе, опровергавшей ее слова. Казалось, она чувствовала себя на редкость уютно.
— Давай забудем сегодня, что я твой начальник, — предложил он, — просто посидим и поговорим.
Он протянул девушке рюмку с мутновато-кремовым содержимым.
— Просто посидим… — скучающим тоном произнесла девушка, постукивая длинным ноготком по краю бокала.
В ответ шеф одарил ее обжигающим взглядом, и, смутившись, Олеся отвела глаза.