Улицы Севильи
Шрифт:
— Эта картина… — спросила она по-детски капризным голоском, не забывая надувать губки, пытаясь заполнить паузу, — откуда она?
— Это из Южной Америки. Я долго работал там. Здесь почти все оттуда. — Он кивнул на предметы, валявшиеся на столе.
Олеся смерила их равнодушным взглядом, запоминавшим, однако, каждую деталь, и снова опустила глаза в рюмку.
— Если девушка смотрит в рюмку — это дурной знак. — Он шутливо улыбнулся, и Олеся поняла, что обстановка начинает накаляться. Ей пора уходить, если она собирается сохранить свой образ порядочной женщины и верной жены. Месяц был на исходе, нужно было возвращаться в редакцию.
«Пора делать ноги», — решительно сказала Олеся самой себе и под предлогом подвернувшегося предложения о работе покинула не
Уже на следующий день она стояла в кабинете Кирилла, предварительно положив ему на стол сделанные фотографии. Сидевший рядом с Кириллом мужчина в поношенном пиджаке и треснутых очках, внимательно щурясь, разглядывал снимки.
— Не вижу ничего особенного, — произнес он наконец. Потом, выслушав подробный рассказ Олеси о ее поисках, снова принялся изучать фотографии.
От ее взгляда не укрылись ни напряженность, присутствовавшая во всем облике Кирилла: шеф ерзал и даже подпрыгивал от нетерпения, как гончая собака на охоте, — ни внимательная сосредоточенность неизвестного мужчины.
— Эти часы… — спросил он вдруг. — Скажите, вы видели их у него на руке?
— Нет. — Олеся покачала головой. — Они всегда валялись на столе. Он говорил, что купил их где-то в Южной Америке по дешевке.
Кирилл и неизвестный переглянулись.
— Спасибо, Олеся, ты можешь идти, — сказал шеф.
«Эй, а вам не кажется, что такое задание больше подошло бы для Джеймса Бонда или Маты Хари?» — хотела спросить Олеся, но не решилась. Главное, что весь этот маскарад остался позади и она снова вернулась в любимую редакцию.
Прошло около месяца. Странная история начала забываться, когда Олеся, проезжая мимо редакции субботним вечером, вспомнила, что забыла на рабочем столе свой паспорт. Она могла бы забрать его и завтра, но почему-то, повинуясь внезапному порыву, остановила машину и вошла в здание, доставая ключи. Однако, как ни странно, входная дверь была отперта. Удивившись, Олеся поднялась на второй этаж, но и здесь было не заперто! Нехорошее предчувствие закралось в ее сердце, но она привыкла во всем идти до конца. Олеся прошла по коридору, решительно распахнула дверь в кабинет Кирилла… и застыла на пороге. Кровь, кровь и кровь — только это увидела она в первую секунду. На полу, в красной луже, лежали трое: тот самый мужчина в треснутых очках, Георгий, сотрудник рекламного отдела, и сам Кирилл. Олеся медленно приблизилась к нему, борясь с парализующим ужасом, и вдруг шеф медленно и тяжело приподнял веки. Его взгляд был осмысленным, он узнал ее!
Он пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, и Олеся, наклонившись к нему, услышала:
— Часы… Возьми часы. В кармане.
Олеся поискала руку и в кармане его пиджака действительно обнаружила часы. Те самые, которые видела раньше в кабинете Валентина Алексеева! Дешевые часы из Южной Америки!
Она снова наклонилась к Кириллу, но поняла, что помощь ему уже не потребуется, как не потребуется и неизвестному мужчине, и Жорке. Надо уходить, скорее! Внезапно она услышала шаги, кто-то спускался с третьего этажа. Олеся подняла глаза и увидела дыры, изрешетившие стекла, — ее коллеги были убиты с крыши, сейчас убийца спускается сюда — и ему нужны часы!
Осторожно, стараясь не шуметь, она вышла в коридор и помчалась через черный ход во двор. У подъезда стояла ее машина. Ей удалось уйти живой и незамеченной, и часы были у нее. Только зачем они ей, почему столько шума из-за такой безделушки? Они ведь даже не золотые!
Олеся ехала домой как во сне, пытаясь осознать происшедшее. И сквозь ее скорбь пробивалась полоска страха: а вдруг и ей принесут смерть эти проклятые часы?!
Однако она заблуждалась, думая, что ей удалось уйти незамеченной. В тот же день она поняла — за ней следят. Разумеется, Валентину Алексееву удалось сопоставить два факта: знакомство с Олесей и ее работу в одной редакции с убитыми. Часы были у нее, Валентин не сомневался в этом, как и Олеся — в том, что ей грозит смерть. Чудом ей удалось оторваться от преследователей, и, сидя в холодном пустынном доме, на даче соседей, она размышляла, как же ей быть дальше. Она не может вернуться домой, ведь таким образом она подставит под удар Андрея, Сашку, маму — нет, это невозможно. Но она не сможет и убежать. Ее найдут, обязательно будут искать и найдут. Что же делать? Даже если она вернет часы — Олеся оставалась свидетельницей тройного убийства и шпионкой. Единственный выход — избавиться от улик, только так она сможет обезопасить своих близких. Олеся вздохнула. У нее было всего две улики. Часы и она сама. Первую она выбросила в реку, оплатив час катания на речном трамвайчике; а что делать с собой, она не знала. Олеся привыкла принимать решения быстро. Есть лишь один шанс, и она им воспользуется, а тогда — либо пан, либо пропал. Димка Крылов, ее одноклассник, был влюблен в Олесю с детства, у нее на свадьбе он напился и вопил, что никогда не женится на другой и что она, Олеся, загубила его жизнь. Димка был прочно связан с теневым миром — с фальшивыми документами, отмычками, оружием и прочими дорогостоящими игрушками. Возможно, он сможет помочь ей — или же, если захочет, отомстить.
Олеся вздохнула и направилась к Димке — вручить ему свое будущее. Ирония судьбы — когда-то он так просил ее об этом!
— Да, ты крепко вляпалась, девочка, — резюмировал Димка, наливая ей в стакан водки, — вряд ли тебе удастся выбраться живой. Твой Алексеев найдет тебя и под землей. Он большой человек, высоко забрался. Я могу сделать тебе паспорт, но это ничего не даст. Он разыщет тебя. Подумай сама, если он убил троих ради этой игрушки, он будет искать ее и дальше!
— Пусть ищет, ее у меня нет. Но я не хочу умирать, понимаешь? Что мне делать? — Олеся бесстрашно посмотрела на него и залпом осушила стаканчик. — Ты можешь помочь мне?
Димка задумался, поглубже уселся на диване и смешно наморщил лоб. Именно таким, смешным и задумчивым, она и любила его в детстве. Почему он подался сюда? Такая жизнь не для него! Но она не скажет ему об этом…
— Есть один способ, — сказал он наконец, — если они тебя еще не засекли здесь, может сработать! Только не знаю, согласишься ли ты. Тебе придется поехать в Египет и, предупреждаю, сразу приготовься сказать «гуд бай» своим дорогим родным и любимому супругу, — слегка язвительно добавил он, а потом продолжил, уже серьезнее: — Там, в Александрии, найдешь некоего Мустафу, я дам адрес. Он поможет тебе, он настоящий колдун. Но знай: с этих пор вот такой Олеси, которую я любил и, кстати, люблю, больше не будет. Ты станешь другим человеком. У тебя будет другое лицо, фигура, мимика, голос — все. Только воспоминания и останутся от прошлой Олеси, понимаешь?
— Нет, — честно призналась она.
— Мустафа работает на секретной базе, финансируемой Америкой. Там проводятся различные исследования, в основном по созданию биологического оружия. А в свободное от работы время он использует лабораторию для своих делишек, поняла? Он сделает тебя другим человеком, и тогда не только Валентин — родная мама тебя не узнает! Поняла?
— Поняла, — прошептала Олеся, и впервые в жизни ей стало по-настоящему страшно…
— Вот, Настенька, — усмехнулась она, окончив свой рассказ, — какая участь меня ждет. И все из-за проклятых часов. И я думаю теперь, когда не смогу больше вернуться домой: почему я не ценила то время, когда была с ними, почему? Моя дочка, ей только семь…
Олеся всхлипнула, и теперь пришла очередь Насти утешать ее.
— Не плачь, — сказала девочка, вытирая ей слезы. — Зато ты начнешь новую жизнь. И станешь еще красивее и счастливее. Я знаю, я обещаю. Не плачь!
Настя и Олеся прощались, стоя на одной из площадей прекрасной Александрии, а мимо куда-то бежали белые туристы, моряки, гиды, арабы; шли женщины в парандже, ослы везли повозки, голодные собаки искали еду, гортанно кричали торговцы в длинных белых одеждах, и в воздухе стоял пряный запах Востока, оповещая прибывших о том, что они попали в новый, загадочный мир.