Улики исчезают в полночь
Шрифт:
– Этого не может быть, – отмахнулась Василиса, и Юлька, глубоко вздохнув, все-таки доела печенье. – В его предвыборном положении нельзя делать неосмотрительных шагов. Тем более об этом я читала в каком-то детективе. Вряд ли подобное происходит в реальной жизни…
– В реальной, может, и не происходит, – хмыкнул Матвей, – а в загробной чего только не бывает!
– Да! – снова поддержала его Маша. – В загробной чего только не происходит! Вчера вот заказали три венка, а выкупили только два. И куда, я спрашиваю, третий дену? Себе? Там как раз написано «На долгую память». Или не так давно привезли заказ для усопшего. Его жене приснилось, что он пришел к ней и поинтересовался: «А почему меня без моей любимой биты похоронили?!»
– Биты? – заинтересовалась Василиса.
– Да, биты, – продолжила Маша. – Она, несчастная, уже успела замуж выскочить, думала, что внезапно усопший муж ей приснится с требованием сохранять ему верность, а он приснился с битой. Так вот она обрадовалась и привезла сразу пять бит, чтобы мы их захоронили в его могиле. Я еще думала, как же такой заказ через кассу проводить?
– И как? – полюбопытствовала Василиса, опасаясь сбить девушку с мысли.
– Нормально, провела задним числом, а что оставалось делать?
– Я про биты спрашиваю. Захоронили?
– Как же! Они исчезли на следующий день, после того как Аркадию Сидоровичу трижды позвонила какая-то девица. Потом он сам разбирался с клиенткой. Я здесь совершенно ни при чем. Говорю же, такая чертовщина кругом!
– Понятно, – процедила Василиса.
– Что вы, – всполошилась Маша, – черти из сферы непонятого!
– Непознанного, – поправила ее Юлька, довольная тем, что вставила умное словечко.
Маша не стала спорить, принялась повторять в подробностях рассказ о том, как ее похищали, привязывали и пытали. Юлька догадалась, что Левина мазохистка и воспоминания о плене доставляют ей массу приятных минут. Та, правда, еще требовала от Василисы возмездия похитителям за свою израненную психику. Юлька догадывалась, что с психикой у Левиной давно уже не все в порядке…
Матвею нравилось его жуткое предположение, он недолго слушал повтор, перебил Машу и принялся доказывать той, что она фактически рискует жизнью, работая за кассой в магазине «В последний путь». Маша простила Моте то, что он ее перебил, и с удовольствием перевела разговор на свою собственную безопасность. «Точно мазохистка», – подумала Юлька, допила чай и поднялась, чтобы предложить гостям добавку.
Бенедикт посмотрел на часы и остановил брата.
Ночь складывала свои полномочия, мало того, она собиралась пролететь совершенно незаметно, уступив место слабому серому рассвету. Оставалось несколько часов для сна. Несколько часов – а за ними тяжелый труд сыщика. Мозговой штурм, атака умных клеточек, головная боль, если умозаключения не приведут к новой версии. А для этой версии, как поняла Василиса, были существенные предпосылки.
Юля не стала никого задерживать, хоть ей и не хотелось, чтобы Бенедикт уходил. Не потому, что она вдруг внезапно осознала, что влюбилась в соседа, рядом с которым прожила всю сознательную жизнь. Не хотелось, и все. Без комментариев. Нет, Василиса должна была ей прокомментировать все то, что она услышала от Маши. Юля видела, как загорались пытливые огоньки в глазах сыщицы! Василиса что-то поняла, и Юльке не терпелось это узнать.
– Думаю, – сказала Василиса прощаясь с братьями и Левиной, – Маша спокойно доберется до дома.
– В этом, – хмыкнул Матвей, – можете не сомневаться. – И показал кулак в сторону выхода. Наверное, преступнику. Или Сметане с со товарищи, похитившими девушку. Но те после громкого освобождения Левиной вряд ли повторят попытку несанкционированного захвата.
– Спасибо, Мотя, – проникновенно произнесла Маша и посмотрела на Матвея Карамазова так, что Юльку снова перекосило. Ну ничего она с собой поделать не могла!
Бенедикт смотрел на Юльку. Она улыбнулась ему, что получилось очень даже искренне. Он взял с нее обещание, что, если им снова позвонят с угрозами, пусть не стесняются и зовут его. Бенедикт же возьмет с собой в постель мобильный телефон, номер которого Юлька быстро записала, а сон у него будет очень чутким. Ей сразу захотелось, чтобы преступник не просто еще раз позвонил, а продолжал звонить им всю ночь! Безусловно, после того, как Василиса расскажет, до чего же она додумалась.
– Пять бит, теперь мы знаем, откуда взялись эти биты, – задумчиво начала Василиса, закрывая за гостями дверь на все имеющиеся в арсенале замки. – Он использовал только три. Осталось две биты. Нужно найти того, у кого остались две биты.
– Мы его уже нашли! – подсказала Юлька, когда они вернулись на кухню. – У Плешь в кабинете стояла корзина с битами! Могильщик позарился на имущество усопшего. – Она осеклась, заметив, что после общения с Левиной стала использовать в разговоре профессиональные термины.
– Корзина у него стояла с клюшками для гольфа, – напомнила Василиса, – а бита была одна. Где же еще одна? Вот в чем вопрос.
– Мне кажется, – заметила Юлька, убирая со стола, – вопрос в другом. Плешь преступник, и его нужно сажать в тюрьму. Пытать, как кассиршу, чтобы он признался, что сделал с Дворецкой.
– Преступник? – Василиса, когда думала, не могла делать несколько дел одновременно, так что чашки пришлось мыть Юле. – Это еще нужно доказать. Начнем с того, что нужен мотив.
– Да, – обрадовалась Юлька, занимаясь чашками в раковине, – начнем!
– Мотив у Аркадия Сидоровича был, Ева ему изменила.
– Она изменила Сметане!
– Она изменяла им обоим. Но Аркадию Сидоровичу могла и надоесть. Он решил ухлестнуть за кассиршей, да и жена ни о чем не должна была догадаться. А длительные отношения, как их ни скрывай, когда-нибудь обязательно вылезут наружу. К тому же он жадноват, на двух любовниц тратиться не захотел. Одной-то преподносил все, что под руку подворачивалось. Скорее всего, это он приволок Еве биты. Зачем? Я повторю – от жадности. По ее обстановке в квартире понятно, что в нее волокли все, что плохо где-то раньше лежало.
– Не хотела бы я иметь таких любовников, – фыркнула Юлька. – Ой! Да я вообще никаких любовников иметь не хочу! От них одни неприятности.
– Ева взяла биты, кинула куда-нибудь в угол. Они попались на глаза преступнику, и он взял их на вооружение. О чем это говорит?
– О чем?
– О том, что он не профессиональный киллер. Те предпочитают иметь собственное оружие или орудие убийства.
– Ой, убийства?!
– И на спонтанность, на аффект ничего в квартире Евы не указывает. Сокрытие всех следов – это не аффект, уж поверь мне, дорогая…