Улики исчезают в полночь
Шрифт:
– А что его искать? – прорычал пострадавший инспектор. – Поехать в предвыборный штаб к Сметане и взять негодяя!
– Семен Семенович, – всполошилась Боблова, – вам нельзя волноваться! Едва смогли остановить кровопотерю. Хорошо, что преступник достал вам до макушки, а не дал в глаз.
– Вы считаете, что это хорошо? – искренне удивился Пугач.
– Хорошо, что он вас вообще не убил! – возмущенно ответила ему Антонина Эдуардовна.
– Тоня, – прошептал Пугач, – скажите честно. Если бы он меня убил, вы расстроились бы?
– Конечно, –
– Тонечка, вы считаете меня хорошим человеком? – воскликнул Пугач и поморщился от боли. – Антонина Эдуардовна, знаете что?! Знаете что, Антонина Эдуардовна?!
– Не знаю, – кокетливо отозвалась она и поправила подушку.
– А выходите-ка за меня замуж, Антонина Эдуардовна!
– Вот те раз. – Боблова обреченно опустилась рядом с участковым на диван. – Что за жизнь-то пошла?! Для того чтобы мужчина решил жениться, его нужно хорошенько стукнуть по голове?!
– Может быть, – подсказала Юлька, с сомнением глядя на участкового, – у него произошел сдвиг по фазе от удара, как у пенсионера Рюмочкина?! Я читала, что после сдвигов у пострадавших появляются навязчивые идеи.
– Я была бы рада, – призналась Антонина Эдуардовна, – если бы эта идея стала у Семена Семеновича навязчивой.
– Эта и другая, – встрял участковый в обсуждение личной персоны, – поймать преступника во что бы то ни стало, а потом жениться на вас, дорогая Антонина Эдуардовна. Я даю вам на раздумье трое суток.
– Да мне и одних будет вполне достаточно, чтобы согласиться, – отмахнулась Боблова. – Ой! Проговорилась. Но я, может, еще подумаю.
– Подумайте, – кивнул Пугач, – а мы пока поищем преступника сами. Сообщим в органы, когда он полностью признает свою вину. – И участковый потряс кулаком в сторону Юлькиного окна.
– Признается, что задушил Еву?! – всплеснула руками Юлька.
– Вряд ли, – вместо участкового ей ответила Василиса, – вряд ли он в этом признается. Но найти его обязательно нужно.
– Да у меня и стены заговорят! – пригрозил Пугач.
– Обычно стены слушают, – засомневалась Юлька. – А если он не признается, то фотография сможет стать уликой? Интересно, а Рюмочкин еще одну сделать не успел? И откуда у него новенький фотоаппарат?
– Вот это действительно интересно, – кивнула Василиса.
– Ну, каждому свое, – прокряхтел Пугач, поднимаясь с дивана.
– Пойдемте, Семен Семенович, – подставила свое дебелое тело для опоры Боблова, – я вас борщом угощу.
– Спасибо, Антонина Эдуардовна, шел и только об этом думал!
– О борще? – разочаровалась она.
– О вас, – тут же признался участковый, и они оба поковыляли к выходу.
– А ты что обо всем этом думаешь? – прошептала Юлька, глядя на монитор с перекошенной физиономией.
– Что они прекрасная пара, – пожала плечами Василиса, собираясь укладываться в постель.
– Я не о них, а об этом. – И Юлька кивнула
– Об этом мы с тобой подумаем завтра, – предложила Василиса, и Юльке ничего не оставалось, как согласиться.
Сон не шел. Василиса лежала, смотрела в потолок, на котором возились нечеткие тени вспугнутых легким ветерком березок, и прикидывала все, что она узнала за последнее время.
Получалось немного. Она чуть не научилась митинговать, правда, ничего от этого не выиграла, потому что в самый ответственный, накаленный эмоциями момент Юля прокричала что-то в поддержку не того кандидата. Плешь оказался трусливым, впрочем, она и рассчитывала, что преступник трусоват, раз применяет физическую силу. Он испугался упоминания о Еве Дворецкой, хотя Василиса не называла ее фамилии. Может быть, у него была еще одна знакомая Ева, покончившая жизнь самоубийством от неразделенной любви к Плешь? Но имя Ева настолько редкое, что повтор в одном небольшом городе практически не гарантирован.
Есть еще Гуньков. Вернее, был. Он оказался в квартире Евы Дворецкой. Что он там забыл? Вот именно. Он там что-то забыл. Но найти это что– то практически невозможно, ведь они не знают, что именно следует искать. Возможно, перстень. Очень даже вероятно. Сметана дал задание помощнику отыскать и принести ему забытый в квартире любовницы перстень. Вот тот и старается, не опасаясь привидений, которыми, судя по всему, кишит квартира Евы.
На этот раз дралось не привидение, а Гуньков. Или ему просто надоело быть привидением, и он решил раскрыть инкогнито. Вряд ли собирался кричать всем соседям, что это он, Гуньков Игорь Владимирович. Скорее всего, просто не успел добежать до чердака, пойманный метким объективом пенсионера Рюмочкина.
Здесь тоже загадка. Юля права, откуда у пенсионера, еле сводившего концы с концами, навороченный фотоаппарат?! Получил наследство? Да в нашей стране наследство оформляют чуть ли не полгода, уж Василиса это точно знает. Не может такого быть, чтобы скромный пенсионер – любитель горячительных напитков под воздействием алкоголя никому не проболтался о грядущей радости в виде наследства. Явно Рюмочкину, как Маше Левиной, рот скотчем никто не заклеивал. Хвастайся – не хочу. Неужели не захотел? На него это не похоже. Получается, что деньги он взял из других источников. И не из квартиры Евы, когда получил удар битой. Его карманы тогда проверяли, ничего крамольного не нашли.
Желательно проследить за этим пенсионером. Кому это поручить? Василиса не может, ее бездеятельное сидение на лавочке возле подъезда привлечет нежелательное внимание соседей. А никто, в том числе и сама Василиса, не уверен, что они чисты перед законом и перед Евой. Сколько раз Василиса слышала, что количество версий не соответствует качеству и преступником оказывается тот, на кого меньше всего думаешь. Вот на кого она не думает? На Пугача и Боблову.
Милая пара, казалось бы. А если копнуть глубже?