Улики исчезают в полночь
Шрифт:
Правда, само преступление Рюмочкин описывает в мельчайших подробностях. Дескать, он услышал в квартире Дворецкой сдавленный крик, побежал на помощь. А в квартире оказалась полная темнота и преступник. Рюмочкин на ощупь пробрался к фигуре, которая ему поначалу показалась знакомой, но ничего пощупать толком не успел. Хладнокровный убийца (конечно же убийца, ведь он хотел убить беззащитного пенсионера!) нанес ему упреждающий удар.
Кто это был, пенсионер не помнил. Отшибло у него в этом месте память. Да и в который раз нужно повторять, что в квартире Дворецкой было темно, а свет включить он побоялся.
Соседи собирались на лавочках днем и вечером, и польщенный их вниманием пенсионер в сотый раз пересказывал странную историю с привидением, делая небольшие перекуры для того, чтобы отдохнуть от горьких воспоминаний. Вот только, как заметила пронзающим до скелета взглядом Аделаида Ведьминская, курил он теперь дорогие сигареты и за кефиром больше не бегал, а чинно ходил в магазин за продуктами. Его потребительская корзина после выхода из больницы стала гораздо разнообразнее.
Рюмочкин объяснял это внезапным получением наследства от почившего дядюшки и признавался, что наследство – так себе, одна мелочь, крупная рыба еще впереди. Что он хотел сказать загадочными намеками, никто не понимал, а сам пенсионер ничего об этом больше не помнил. И чтобы не рисковать здоровьем, в злополучную квартиру не совался.
Но она не оставалась без внимания. Участковый уполномоченный Семен Семенович Пугач, после того как навел в ней вместе с Антониной Эдуардовной порядок, охранял квартиру по мере возможности. А возможности у него были ограничены – только после семи часов вечера. Именно к этому времени Антонина Эдуардовна и варила борщ.
Но на этот раз Пугач задержался. Ему пришлось участвовать в оцеплении утреннего митинга, потом разбираться с провокаторами, затеявшими в самый последний момент драку. Провокаторов было двое: толстый с лысиной и тонкий с бакенбардами. Разбираться с ними не было прямой обязанностью участкового инспектора, а лишь косвенной. Но начальство разбираться не стало, тем более намечался еще один вечерний митинг, и оставило участкового с хулиганами. Ему пришлось заполнять протоколы и вести с нарушителями порядка душещипательные беседы. К окончанию рабочего дня Пугач разобрался и с толстыми и с тонким. Те дали ему искренние обещания больше не применять друг к другу физическую силу, и инспектор их отпустил.
Но ему не повезло. Практически тут же привезли еще одну парочку провокаторов, которая устроила драку сразу же после открытия вечернего митинга. Ничего не поделаешь, жители города любили помитинговать. Дородная бабуля в ситцевом платке и пожилая дама в порванной соломенной шляпе продолжали драться и в отделении милиции. На этот раз писать протокол о нарушении общественного порядка стал дежурный офицер, а Пугачу вменили в обязанность разнимать постоянно дерущихся дам. После того как обеих посадили в вытрезвитель (не к уголовникам же их сажать?), а там им сразу предоставили платную услугу – душ Шарко, Семен Семенович наконец-то освободился.
Вот только время уже приближалось к полуночи.
Но раздумывать, идти или не идти к Антонине Эдуардовне, Пугач не стал. Он пошел. Не только для того, чтобы нарушить покой интересной во всех отношениях женщины, но и для того, чтобы проверить лишний раз злополучную квартиру.
В окне Бобловой горел свет. Семен Семенович удовлетворенно крякнул и представил Антонину Эдуардовну перед собой с тарелкой дымящегося борща. «Жениться, что ли?» – промелькнула крамольная мысль. Но ее перебила другая: «В квартире Дворецкой кто-то есть!»
Семен Семенович пригляделся и заметил в окне первого этажа бегающий слабый лучик, который обычно бывает от карманного фонарика.
Пугач инстинктивно пригнулся и постарался ступать как можно тише, не отводя взгляда от окна. Лучик бегал, скользил по комнате и терялся в темноте.
Вне всяких сомнений, в квартире действовал преступник! И действия его были похожи на поиски улики! Скоро полночь, именно в это время улики обычно исчезают. Странно, что преступник этого не знает. Не привидение же он на самом деле.
– Тьфу! Чертовщина какая-то, – выругался участковый и толкнул дверь квартиры. – Кто здесь?! – громогласно поинтересовался Семен Семенович и… получил удар по голове. – Сволочь, – выдавил из себя бравый инспектор, шатаясь и держась за дверной косяк.
Луч фонарика тут же погас, а промелькнувшая тень выдавать инкогнито не собиралась.
– Стой! – из последних сил прокричал Пугач, выставляя наперерез тени слабую руку.
– Ага! Держи карман шире! – ответила тень и оттолкнула участкового.
Тот не удержал равновесия и свалился на пол.
– Стой, стрелять буду, – прошептал Пугач, хватаясь не за кобуру, а за ушибленную голову. В его глазах салютовало сознание, отбрасывая в кромешной тьме фейерверки обрывочных мыслей.
Лестничную площадку тем временем тоже что– то осветило. Но это был не фейерверк, а вспышка новенького цифрового фотоаппарата пенсионера Рюмочкина, поджидавшего по привычке преступника у приоткрытых дверей собственной квартиры.
– Улыбочку! – прикрикнул пенсионер, и наивный преступник обернулся на крик.
– Гуньков! – опознали на мониторе компьютера сделанную полчаса назад фотографию Василиса с Юлей.
На них смотрела до крайности удивленная физиономия помощника Сметаны со взъерошенными волосами и боксерской перчаткой, которой тот попытался прикрыть перекошенное ужасом лицо.
Но Юлька узнала бы эту наглую физиономию обманщика из тысячи ей подобных!
– Никаких сомнений, – процедила Юлька, – это Гуньков.
Довольный тем, что имя преступника стало известно, но больше всего тем, что Антонина Эдуардовна вилась над ним как пчела над медом, Семен Семенович откинулся в диванные подушки.
– Это дело закрыто, – удовлетворенно сказал участковый.
– Закрыто? – задумалась Василиса, отрываясь от экрана. – Вряд ли. Во-первых, Гунькова еще нужно поймать. А поймав, доказать, что он вас ударил. Он не оставил на месте орудие преступления.
– Хорошо же то орудие! – возмутился Пугач. – Боксерскую перчатку этот гад усилил металлом.
– Странно, что он не воспользовался на этот раз битой, – с сомнением в голосе проговорила Антонина Эдуардовна.
– Действительно странно, – повторила Василиса, – но найти его нужно обязательно. Думаю, ему есть что рассказать.