Уловка «Прометея»
Шрифт:
Лабовский «Бентли» был модифицирован специально для Москвы, где бандиты любили использовать при разборках автомат «АК-47». Возможно, он также защищал от гранат; быть может, даже способен был выдержать попадание бронебойных пуль с металлическим сердечником.
Но уязвимые места остаются всегда.
И первым таким местом являлся водитель, которому, возможно, недоставало профессионализма. По каким-то причинам русские плутократы часто, не доверяя профессионалам, использовали в качестве шоферов собственных личных секретарей, не потрудившись при этом дать им надлежащую подготовку.
И была еще одна уязвимая точка, вокруг которой Брайсон и построил весь свой план.
Каждый день ровно в
Брайсон знал, что подобное устоявшееся расписание – информацию о нем добыл Тарнапольский – это типичный пример прокола службы безопасности, сочетающийся с демонстративными, почти кричащими мерами предосторожности, и что он вообще свойствен крупным деятелям преступного мира. Профессионалы-то знали, насколько важно постоянно менять маршрут и расписание, чтобы перемещение подопечного нельзя было предсказать.
Точно в то время, которое назвал Тарнапольский, «Бентли» Лабова вынырнул из подземного гаража, недавно выстроенного под их домом, и, немного проехав, вырулил на Калининский проспект. Брайсон и Тарнапольский на неприметной «Волге» пристроились им в хвост и проследовали за «Бентли» по кольцу до проспекта Мира. Вскоре после того, как «Бентли» проскочил мимо титанового обелиска со спутником, величественно парящим в небе, он свернул на улицу Эйзенштейна и проехал еще три квартала до подновленного дворца, ныне служащего центром концерна «Нортекс». Там машина Лабова въехала в подземный гараж.
Она должна была оставаться там весь день.
Единственным не вполне предсказуемым элементом расписания Лабова было время его возвращения домой. У Лабова имелась жена и трое детей, и он был известен как любящий семьянин. Он всегда ужинал в кругу семьи, если только Пришников не задерживал или не отзывал его из-за какого-нибудь неотложного дела. Впрочем, чаще всего лимузин Лабова покидал гараж «Нортекса» в промежутке между семью и пятнадцатью минутами восьмого вечера.
Вот и сегодня вечером Лабов явственно намеревался вернуться домой вовремя, чтобы успеть поужинать с семьей. В пять минут восьмого его «Бентли» показался из гаража. Тарнапольский и Брайсон уже поджидали его, сидя в панелевозе, припаркованном на противоположной стороне улицы. Тарнапольский тут же подал по радио сигнал своим сообщникам. Для того, что они задумали, требовалось очень точно рассчитать время, но это было вполне выполнимо. Важнее всего было то, что в этом огромном городе до сих пор тянулся час пик.
Тарнапольский, которому в молодости, в начале карьеры, приходилось подолгу мотаться по Москве, выслеживая диссидентов или мелких преступников, знал город как свои пять пальцев. Он вел машину, держась на значительном расстоянии от «Бентли», и приближался лишь тогда, когда транспортный поток становился достаточно плотным, чтобы в нем можно было затеряться.
Свернув на Калининский проспект, «Бентли» угодил в серьезную транспортную пробку. Большой грузовик занесло поперек дороги, и теперь он перегораживал ее, мешая проезду в обе стороны. Вынужденные остановиться машины сигналили не переставая; разъяренные водители орали, высовываясь из окошек, и награждали незадачливого шофера отборными эпитетами. Но все это было безрезультатно: движение застопорилось.
Грязно-белый грузовик остановился сразу же за «Бентли». Со всех сторон неслись гудки машин. Сообщник Тарнапольского бросил свой восемнадцатиколесный грузовик, прихватив с собой ключи, и смылся под тем предлогом, что идет за помощью. Движение должно было восстановиться очень и очень не скоро.
Брайсон, одетый во все черное – джинсы, свитер с высоким воротом и кожаные
С бешено колотящимся сердцем Брайсон проворно проскользнул под днище «Бентли» и отыскал нужную точку. Днище бронированной машины в основном представляло собой одну сплошную пластину из литой стали, алюминия и полиэтилена, но имелся там небольшой участок с просверленными отверстиями: здесь находился воздухозаборный фильтр. Это и было второе уязвимое место «Бентли». В конце концов, даже пассажирам бронированного автомобиля нужно чем-то дышать. Брайсон быстро прижал к липкой поверхности алюминиевой фильтровальной панели, расположенной поверх вентиляционного отверстия, специально сконструированное радиоуправляемое устройство: его раздобыл Тарнапольский через своих московских знакомых, работающих в сфере частной охраны. Убедившись, что устройство держится прочно, Брайсон, извиваясь, прополз под машинами к открытому люку. Его никто не заметил. Брайсон забрался обратно в грузовик и опустил крышку люка.
– Ну, как? – поинтересовался Тарнапольский.
– Порядок, – отозвался Брайсон.
Тарнапольский позвонил водителю грузовика, перегородившего дорогу, и велел ему вернуться к покинутой машине и побыстрее уводить ее. Тем более что уже откуда-то начали доноситься завывания милицейской сирены.
Движение восстановилось несколько минут спустя. Гудки и ругательства наконец-то стихли. «Бентли», взревев мотором, двинулся вперед, оторвался от грузовика и продолжил свой путь по Калининскому проспекту. А потом он, как обычно, свернул налево, на тихую боковую улочку, в точности повторив свой утренний маршрут.
В ту же секунду Брайсон нажал на кнопку передатчика, который он держал в руке. Поскольку Тарнапольский следом за «Бентли» свернул на ту же улицу, они получили возможность сразу же полюбоваться на результат. Салон бронированного автомобиля моментально заполнился густым слезоточивым газом. «Бентли» швырнуло по пустынной улице из стороны в сторону; шофер явно потерял управление. Потом задняя и передняя дверцы машины одновременно распахнулись, и шофер и Лабов вывалились наружу, чихая, кашляя и пытаясь протереть глаза. Водитель старался нашарить висящий на боку пистолет, но безуспешно. Юрий Тарнапольский стремительно развернул грузовик, и они выскочили на тротуар. Брайсон выстрелил в шофера, и тот рухнул. Быстродействующий транквилизатор должен был отключить его на несколько часов, а эффект постнаркотической амнезии гарантировал, что у шофера останется мало воспоминаний о событиях этого вечера – если вообще останутся. Затем Брайсон подскочил к Лабову: тот валялся на тротуаре, захлебываясь кашлем и временно утратив способность видеть. Тарнапольский тем временем отволок шофера обратно к «Бентли» и усадил на водительское место. Откупорив бутылку дешевой водки, купленной недавно на улице, он влил изрядную дозу шоферу в рот, облил его одежду и оставил полупустую бутылку валяться рядом, на сиденье.
Брайсон огляделся по сторонам, проверяя, не видел ли их кто; потом, почти волоча Лабова за собой, он впихнул кашляющего человечка в неприметный крытый грузовик – таких в городе были многие сотни, и опознать его не смог бы никто. Особенно если учесть, что номера, заляпанные грязью, были фальшивыми.
В начале девятого Дмитрий Лабов уже сидел, привязанный к жесткому металлическому стулу, в большом пустом складе, расположенном где-то в районе Черемушек, неподалеку от оптового овощного рынка. Городские власти конфисковали этот склад у некоего татарского клана, пойманного на том, что они продавали продукты в рестораны, не платя никаких налогов.