Ultima Ratio
Шрифт:
Зашипев, отработала свое автоматическая система пожаротушения, залив все боевое отделение, вонючей жидкостью и потушив начавшийся было пожар. Но дышать, стало совсем невозможно. Чувствуя как дым, словно кислота, разъедает ему нос и горло, Пауль прохрипел оторопевшему экипажу.
— Вон из танка, вон! Шнель! Шнель, вашу мать!!
Выбравшись, через нижний, спасательный люк, и царапая лицо и руки об разбитый булыжник, Пауль оглянулся и сосчитал, людей. Нет, слава СЕПГ, все на месте. Напуганы, надышались химической гадости и явно в шоке — но живы. Экипаж в свой, командирский танк подбирал лично и не ошибся в людях.
Присев на колено, Пауль оглянулся. Дело было хреновым. Трусливые австрияки или кто там у них служит- цыгане или сербы, просто отступили, явно не собираясь вытягивать экипаж подбитого
Зато откуда с боку, неторопливо, рыча дизелем выполз «Сомуа» и покачивая характерной башней с длинным 90 миллиметровым орудием увенчанном массивным пламегасителем. Покачиваясь на изувеченной дороге, «Сомуа» быстро приближался к перекрестку, планируя занять выгодную позицию для стрельбы. За ним появились фигурки французских стрелков. Их цель была очевидна. Заняв позиции, танк и бронебойная пушка, тоже будут действовать в тандеме. Перекресток станет могилой, для немцев и атака на центр Амьена, сорвется.
— Лезьте под танк! Назад, назад…Нужно добраться пока не поздно, до рации и предупредить штаб. Толкая своих людей, Пауль собрался опять лезть в зловонное чрево своей «пантеры» моля бога, что бы рация была цела… Но в этот раз ему повезло.
На помощь пришел всеми забытый «Бруммбэр». Пристроившись за разрушенным домом, в нескольких сотнях метров от злосчастного перекрестка и подчиняясь командам невидимого Крюгером корректировщика (вероятно воздушного) «бруммбэр» положил несколько снарядов в тот конец перпендикулярной улицы, где пыхтел «Сомуа» и копошилась пехота лягушатников. Три сто пятидесяти миллиметровых снаряда — это сила. Особенно если их положить с ювелирной точностью в скопище французов. На глазах Крюгера, один из тяжелых снарядов угодил прямо на крышу «сомуа», превратив грозный пехотный танк — в кучу горящих обломков.
— Ааааа лягушатники, горите в Аду! Довольно завопил наводчик, Кристофер Хаверц, от восторга едва не выскочивший из под танка.
— Лежать! Удержал его Крюгер, отвесив подзатыльник. Ты чего, активист немецкой молодежи, в ад веришь? Может и рай тоже?
Хаверц тут же смутился и замолчал, а Крюгер выбрался из под танка, осторожно оглядываясь. Не хватало еще получить пулю от снайпера-лягушатника.
Наконец, сзади появились осторожно пробирающиеся вперед фигуры народных гренадер. Этак они до перекрестка добредут, когда война закончится…
— А ну двигайтесь вперед, черти трусливые. Заорал на них Пауль, тряся грязным и ободранным кулаком. И тягач через штаб вызовете! Немедленно!
Глава 17
15 января 2000 года. Московская губерния. Борт дирижабля «Аввакум»
Красавец, четырехмоторный дирижабль «Аввакум», завис над скованным льдом Дубнинским водохранилищем, образованным еще в начале сороковых годов, при деникинской индустриализации, как часть стратегически важного Волжского каскада гидроэлектростанций, постороенных при технической помощи американцев. С тех пор, прошло более полувека и ранее пустынные берега водохранилища, были теперь плотно застроены поселками для богатых и из иллюминатора пассажирского салона дирижабля открывался красивый, можно даже сказать — сказочный вид. Все таки, что не говори, даже центральная Россия зимой преображается. Становится белой и чистой..
Салон «Аввакума» был отделан с изяществом в стиле модерн — полукруглые обводы мебели и огромные иллюминаторы увенчанные арками из слоновой кости с искустной резьбой. Сразу понятно, что владелец этого дирижабля в средствах отнюдь не стеснен. Хотя откуда у простого человека может взятся свой собственный дирижабль? Хотя если твоя фамилия Гучков — то это в России никого не удивит.
Вот и сейчас, Лев Андреевич Гучков, скромный председатель правления Московского кредитного банка, крупнейшего инвестиционного банка республики и глава бюджетного комитета Мосгордумы в чьих руках были денежные потоки Москвы — сопя, разрезал серебряным ножом немалого размера четверную кулебяку [16] . Рядом в ведерке со льдом покоилась бутылка водки и несколько бутылок
16
Четверная кулебяка — мясной или рыбный пирог с четырмя разными начинками.
Через минуту, дверь термы, бани, сделанной по римскому образцу и подобию на борту «Аввакума», открылась и завернутые в белоснежные простыни, словно патриции еще двое мужчин подсели к столу за которым колдовал с ножом Гучков.
— Лёва, Лёва…что ты кулебяку мучаешь. Этим ножиком прости господи…только афедрон чесать. Пробасил человек в котором легко узнавался военный министр Бородин и довольно хихикнул.
— Да не могу справится…пропыхтел Гучков. Сейчас Степаныча позову…и рука банкира метнулась к звонку. Но Бородин был быстрее перехватив её, на половине пути.
— Не стоит Лёва. Не дергай ты, лакея своего. Ему поди лет сто уже, а ты его все дергаешь по мелочам.
— Прав Денис, здесь и сейчас, лишние глаза не нужны. Вставил реплику третий мужчина.
— Да это же Степаныч! Он же со мной с рождения нянчился. Да вы…
— Не стоит Лёва, не стоит его звать.
Отобрав ножик у Гучкова, Бородин решительно рассек кулебяку на шесть почти равных кусков.
— Кому что досталось. Спокойно сказал министр и вцепился зубами в ближайший к себе кусок.
— С копченым угрем…повезло. Сообщил он окружающим.
Третий мужчина, никто иной как Игорь Сергеевич Сикорский, внук того самого легендарного Игоря Сикорского, доказавшему всему миру и самим русским, что помимо лаптей и балалаек умеют делать еще самолеты. Сейчас, Игорь Сергеевич являлся председателем совета директоров акционерного общества «Технологии Сикорского» обьединявший более трех сотен заводов и два десятка конструкторских бюро.
Знакомство Дениса Бородина и Игоря Сикорского — младшего произошло три десятка лет назад, когда выпускник Киевского юнкерского училища Бородин, прибыл на службу в пыльный поселок Керки на самой персидской границе, пилот эксперементального вертолета С-41 [17] конструкции его деда, Игорь Сикорский младший готовил серию испытательных полетов в горно-пустынной местности и условиях высоких температур и песчаных ветров. Испытания проходили несколько месяцев и в одном из вылетов, «князь» потерпел аварию на территории соседней Персии. Все бы ничего, но места те были дурные и считались рассадником басмачей и контрабандистов. Хуже всего, в персидском приграничье, как дома чувствовала себя британская разведка из «департамента Макгрегора» [18] и попадание в руки англичан секретных вертолетных технологий и самого младшего Сикорского, было абсолютно неприемлемо.
17
Вертолет С-41 системы Сикорского. В нашем мире — Sikorsky S-61/SH-3 Sea King
18
«Департамент Макгрегора»- Неофищиальное название разведовательного бюро Британской Индийской армии в честь офицера — квартермейстира БИА Charles Metcalfe MacGregor(1840–1887)
Ближайшей воинским подразделением оказался пластунский отряд из полка туркестанских стрелков из двенадцати человек с одной радиостанцией. Которым командовал, никому тогда неизвестный лейтенант Бородин. Приказ был, наблюдать и ждать подкреплений, но юный лейтенант, действовал решительно и запеленговав сигнал бедствия разбитого вертолета, пересек границу и вторгся на территорию сопредельного государства. Вертолет вскоре обнаружили, из четырех членов экипажа уцелел только Сикорский, но с тяжелой контузией и переломом обеих ног. Эвакуация осложнилась тем, что к месту катастрофы подошел отряд басмачей в сотни полторы сабель и обратно пришлось пробиваться с боем. Будучи отрезанным от границы и с разбитой рациией, с ранеными на руках Бородин, был вынужден уходить вглубь персидской территории делать крюк и прорываться в другом месте. Через пять суток, границу пересекли пять измученных пластунов с одной фляжкой воды на всех и спасенным пилотом.