Ультиматум Борна
Шрифт:
– Кто вы?
– Тот, кому некто, хорошо вас знающий, счел возможным сказать этот номер вместе со словами, которые следует произнести. Я могу предложить вам контракт всей вашей жизни. Вознаграждение не имеет значения – назовите, какое пожелаете, – а заказчики относятся к самым могущественным людям Соединенных Штатов. Они контролируют большую часть американской промышленности, финансовые институты страны и имеют прямой доступ к нервным центрам правительства.
– Это очень необычный звонок. Очень странный.
– Если
– Я не имею дела с неизвестными мне людьми.
– Поверьте, на вас бы произвели впечатление занимаемые моими работодателями посты, если бы я был вправе об этом рассказать. Однако сейчас мне не нужно ваше согласие, необходима лишь ваша заинтересованность. Если вы ответите «да», то я смогу рассказать больше. Если «нет» – что ж, я пытался, но буду вынужден искать другого человека. Газеты говорят, только вчера он был в Брюсселе. Я найду его.
При упоминании Брюсселя и намеке на Джейсона Борна в трубке послышался звук, как будто у кого-то на мгновение перехватило дыхание.
– Так «да» или «нет», черный дрозд?
Тишина. Наконец Шакал заговорил.
– Перезвоните мне через два часа, – приказал он и повесил трубку.
Получилось! Джейсон прислонился к стене таксофона, по его лицу ручьем струился пот и стекал на шею. «Пон-Рояль». Он должен вернутся к Бернардину!
– Это был Карлос! – объявил он, закрыв дверь, и направился прямиком к прикроватному телефону, вынимая из кармана карточку с телефоном Санчеса. Он набрал номер и через несколько секунд заговорил.
– Птица согласилась, – сказал он. – Дайте мне имя, любое имя.
Последовала небольшая пауза.
– Понял. Товар будет оставлен у портье. Он будет заперт и надежно упакован; пересчитайте содержимое и пришлите мне обратно мои паспорта. Пусть ваш посыльный все заберет и отзовет ваших ищеек. Они могут навести черного дрозда на вас.
Джейсон положил трубку и обернулся к Бернардину.
– Телефонный номер находится в пятнадцатом округе, – сказал ветеран Бюро. – Нашему человеку это стало сразу понятно, когда я ему его продиктовал, или, во всяком случае, он так думает.
– Что он собирается делать?
– Вернется обратно под землю и узнает наверняка.
– Он нам сюда позвонит?
– К счастью, он на мотоцикле. Он сказал, что через десять минут или около того уже будет на работе и позвонит нам сюда в течение часа.
– Отлично!
– Не совсем. Он хочет пять тысяч франков.
– Да пусть просит хоть в десять раз больше… А что означает это «в течение часа»? Сколько осталось до его звонка?
– Вы ушли примерно тридцать – тридцать пять минут назад, а он позвонил мне вскоре после вашего ухода. Я бы сказал, что он позвонит в течение получаса.
Раздался звонок. Двадцать секунд спустя у них был адрес на бульваре Лефевр.
– Я иду, – сказал Джейсон Борн, беря со стола пистолет Бернардина и засовывая в карман две
– Ну что вы, – ответил тот, залезая под куртку и вытаскивая второй пистолет из-за пояса. – В Париже столько карманников, что всегда нужно иметь небольшой запас… Но зачем это вам?
– У меня еще по меньшей мере два часа, и я хочу осмотреться.
– Один?
– А как иначе? Если мы вызовем подмогу, я рискую быть подстреленным или провести остаток жизни за решеткой по обвинению в убийстве, совершенном в Бельгии, к которому я не имею никакого отношения.
Бывший судья бостонского окружного суда, некогда достопочтенный Брендан Патрик Префонтейн, наблюдал за плачущим, несчастным Рэндольфом Гейтсом, сидевшим на диване в номере отеля «Риц-Карлтон» с закрытым руками лицом.
– О господи, как же печален может быть конец сильных мира сего, – заметил Брендан, наливая себе немного виски со льдом. – Так тебя надули, Рэнди. Французский стиль! Твои куриные мозги и внушительная внешность не помогли, когда ты оказался «а Пари», не так ли? Лучше бы ты «оставался на ферме», солдатик.
– Боже, Префонтейн, ты не знаешь, что это было такое! Я создавал картель – Париж, Бонн, Лондон и Нью-Йорк плюс рынки труда Дальнего Востока, – предприятие, стоящее миллиарды, когда меня похитили из «Плаза-Атене», посадили в машину и надели на глаза повязку. Потом меня бросили в самолет и доставили в Марсель, где со мной произошли ужасные вещи. Меня держали в комнате и каждые несколько часов кололи наркотики – более шести недель! Приводили женщин, делали фотографии – но это был не я!
– Возможно, ты просто не подозревал об этой стороне своей личности, Дэнди-Рэнди. Той же, что научилась получать мгновенные удовольствия, если это выражение здесь уместно. Ты делал своих клиентов чрезвычайно состоятельными на бумаге, и они торговали этим на биржах, а в это время тысячи людей теряли рабочие места. О да, мой дорогой роялист, это мгновенное удовольствие.
– Вы не правы, судья…
– Так приятно вновь услышать этот титул. Спасибо, Рэнди.
– Профсоюзы стали слишком сильными. Промышленность оказалась в кризисе. Многие компании были вынуждены переводить капиталы за рубеж, чтобы выжить.
– И при этом молчать? Как ни странно, возможно, в этом и есть доля истины, но ведь ты никогда не думал о других путях… Но мы отклонились. Из марсельского заточения ты вышел наркоманом – и, кроме того, появились еще фотографии знаменитого адвоката при компрометирующих обстоятельствах.
– Что мне оставалось делать? – вскрикнул Гейтс. – Я был на грани гибели!
– Мы знаем, что ты сделал. Ты стал агентом Шакала в мире высоких финансов, в мире, где конкуренция является нежелательным багажом, который лучше бы сбросить где-нибудь по дороге.